Как только давление в голове отпустило его, он приготовился дать отпор Олперу. Когда Сойер услышал первый стук трости о пол, он внутренне собрался, готовя свои мышцы к бою. Но нападение Олпера произошло так внезапно, что реакция молодого тренированного человека запоздала. Удар Сойера пришёлся в ту секунду, когда силы покинули Олпера. Прилив сил у него был мгновенным и тут же закончился.
Олпер рухнул как подкошенный ещё до того, как удар Сойера его настиг. Он свалился на ковёр, и пол вздрогнул от тяжести упавшего тела. Оперевшись на локоть, Олпер шумно дышал, смотря на Сойера из-под тяжёлых, полуприкрытых век с плохо скрываемым торжеством на багровом лице.
— Подай мою трость, — сказал он. Сойер одной рукой растирал горло, а другой ощупывал макушку. Он не обратил на слова никакого внимания. После того, как он справился с Оллером, он решил посмотреть, что происходит у него с головой. Какое-то странное, лёгкое покалывание в макушке…
— Подай мою трость, — повторил Олпер. — Сойер! Ты должен вскакивать, когда я приказываю. Ну ничего, ещё научишься. А сейчас я тебя немножко проучу.
Как только он произнёс эти слова, в голове Сойера словно ударил гром. Разряд проник сквозь черепную коробку прямо в мозг. Сквозь пелену пляшущих перед его глазами искр он видел, что Олпер, наблюдая за ним, зловеще усмехается. Сойер схватился обеими руками за голову, чтобы не дать ей расколоться надвое. Пока громовые раскаты сотрясали его мозг, ему не оставалось ничего другого, как стоять не двигаясь, с трудом превозмогая боль и прижав руки к вискам.
Наконец пытка кончилась. Тогда Сойер повернулся к своему мучителю, и по мере того, как из его головы уходила боль, в ней нарастала жгучая ненависть.
— Полегче, — глухо проговорил Олпер. — Полегче. Тебе что, мало? А теперь подай-ка мне трость.
Сойер глубоко и судорожно выдохнул.
— Нет, — отказался он.
Олпер вздохнул.
— Ты мне нужен, — сказал он. — Я могу избавиться от тебя в одно мгновение. Мне ничего не стоит встряхнуть твои мозги так, что они превратятся в желе, и тогда ты уже не будешь сопротивляться. Но если я сделаю это, ты станешь абсолютно бесполезен мне. Почему бы нам не поработать вместе? Или ты предпочитаешь смерть?
— Я предпочитаю убить тебя, — сказал Сойер, всё ещё обхватив руками голову и упрямо не подымая глаз. — И убью, как только смогу.
— Должен тебя огорчить, это тебе вряд ли удастся, — сказал Олпер. — Хочешь, чтобы я ещё раз это доказал? Тогда ты наверняка поймёшь, что не успеешь ко мне прикоснуться, как в голове грянет гром. Ты глупо себя ведёшь, Сойер. Мне нужно поговорить с тобой, но я не могу это делать, лёжа на полу, и не могу подняться без твоей помощи. Мне нужна трость. Итак, Сойер, я считаю до трёх. На счёт «три» ты знаешь, что произойдёт. Пора бы кое-что усвоить, друг мой.
Сойер сжал зубы.
— Нет, — сказал он и приготовился к неминуемой расплате. Сейчас он поступал неразумно. Только что его мозг подвергся ужасной пытке, но несмотря ни на что им овладело необъяснимое упрямство фанатика — не подчиниться, даже ценой собственной жизни. Он чувствовал, что стоит ему хоть раз выказать слабость, и он навеки станет рабом Олпера. Но сейчас никакая боль, никакие силы на свете не могли бы заставить его пойти на подобное унижение.
— Нет, — повторил он и приготовился к тому, что должно было за этим последовать.
— Раз, — неумолимо произнёс Олпер.
— Нет.
— Два… — сказал Олпер.
Лицо Сойера непроизвольно приняло злобное выражение, и, не отдавая себе отчёта, он потянулся руками к толстой шее Олпера.
В голове грянул гром, и перед глазами заплясали молнии. Последнее, что он увидел, был стремительно несущийся навстречу пол.
Когда он очнулся, Олпер находился в двух метрах от него и с огромным трудом, тяжело дыша, пытался дотянуться до своей трости. Он смотрел на Сойера ясным, спокойным взглядом из-под тяжёлых век.
— Всё отлично, — сказал Олпер. — Ты молодец. А трость я возьму сам. Вставай. Я не причинил тебе особого вреда… пока. Поднимайся и возьми стул, друг мой. Нам нужно кое-что обсудить. И первое, что предстоит сделать, — уничтожить вещественное доказательство. — Он оглядел комнату. — Эта металлическая корзинка для мусора вполне подойдёт для того, чтобы сжечь в ней плёнку. Итак, давай её мне.
Сойер мучительно произнёс:
— Подойди и возьми, ты…
Олпер улыбнулся.
Несколько струек дыма поднялись из корзины и тут же растаяли. Сойер откинулся на спинку стула и смотрел на старика. Теперь, когда гром в голове отгремел, он не испытывал никаких неприятных ощущений. Казалось, он чувствовал себя, как прежде. Но становилось страшно от одной мысли, что Олпер только что сделал с ним и может сделать, когда захочет. Что там говорит Олпер?