Мысли Стивен резко остановились. Кто-то вошел и протопал по комнате в скрипучих армейских ботинках. Это была Блэкни, с расписанием в руке — смешная старая Блэкни с отрывистой, односложной речью, ее кудрявые седые волосы были подстрижены, как у улана, и лицо напоминало умную обезьянью мордочку.
— На задание, Гордон; разбудите этого ребенка! Говард, Терлоу, готовы?
Они поднялись и втиснулись в шинели, разыскали свои противогазы, а потом надели шлемы.
Потом Стивен мягко потрясла Мэри Ллевеллин за плечо:
— Пора.
Мэри открыла ясные серые глаза.
— Кто? Что? — пробормотала она.
— Пора. Вставай, Мэри.
Девушка с трудом поднялась на ноги, все еще осовелая от усталости. Сквозь трещины в ставнях едва брезжил рассвет.
Серое, горькое, голодное утро. Город похож на смертельно раненое существо, изорванное снарядами, развороченное бомбами. Мертвые улицы — улицы смерти — смерть на улицах и в домах; но люди все еще могут спать и все еще спят.
— Стивен!
— Да, Мэри?
— Сколько еще до поста?
— Кажется, километров тридцать; а что?
— Да ничего, просто интересно.
Долгая дорога в открытой сельской местности. С каждой стороны от дороги — колючая проволока, увешанная клочками грубо окрашенных тряпок — камуфляж, представляющий листья. Дорога, окаймленная тряпичными листьями на высоких проволочных изгородях. Через каждые несколько ярдов — глубокая воронка от снаряда.