Максим по очереди просунул носки «зефиров» в петли шнурка. Тот натянулся. Теперь главное – не выдать себя резкими движениями.
- …наш мир подобен табурету, - продолжал вещать пастор. – Как и было описано великим Платоном, три опоры необходимы для идеального трудоустройства. Те, кто пашет; те, кто воюет; те, кто думает. Мы, саванты, думаем…
От последней фразы Максим едва не фыркнул. За время недолгой работы на савантов контрактор четко уяснил, что в иерархии Новых Людей пасторы, работающие на вербовке быдла для добровольного импринтинга, занимали едва ли ни самую низкую ступень. На внутреннем жаргоне саванты называли пасторов «пушерами», как наркобарыг. «Мы, саванты» - ха!
Очень осторожно Максим начал двигать ногами вперед и назад, будто крутил педали велосипеда. Шнурок заскользил по пластиковым наручникам.
- …ибо только тот мир способен выжить, где каждый занимает свое место и делает свое дело. Но как, спросите вы, как нам – простым необученным людям! – понять, где наше место и как освоить свое дело? Не будем ли мы несчастны всю жизнь, если ошибемся в выборе профессии?!
На беглых рабов никто не обращал внимания, и Максим ускорил движения. Шнурок стал шуршать, практически неслышно для окружающих. Стяжки на запястьях слегка нагрелись.
- Импринтер! – провозгласил пастор, воздев палец к потолку шатра. – Технология, изменившая мир! Теперь не надо думать, гадать и выбирать! Всего один сеанс – и вы получите все нужные вам навыки! Навыки, идеально подходящие именно вам! Более того – после сеанса ничто не доставит вам большего удовольствия, чем работа! Работать станет интереснее, чем развлекаться! Не в этом ли истинное счастье? Иметь любимую работу, трудиться для других, создавать и защищать!
Напыщенная риторика вызвала неодобрительный гул среди слушателей. Пока аудитория осмысливала незнакомые концепции «счастья», «работы для других» и «созидания», Максим приналег на «педали». Шнурок терся. Пластик грелся. Отчетливо запахло паленой пластмассой. Еще чуть-чуть. Еще капельку.
- Те из вас, кто решился на импринтинг, могут прийти завтра утром. Желательно ничего не есть в течение суток. Те, кто был здесь вчера и соблюдали пост, пройдите в процедурную, вами займутся.
Ну! Максим выпрямил обе ног и дернул руки в сторону. Полурасплавившийся пластик лопнул. Готово! А что теперь?
- А теперь займемся вами! – Пастор отложил микрофон и повернулся к сидящим за партами беглыми рабами. – Добегались, голубчики? – Тон его голоса сменился с восторженно-коммивояжерского на ехидный. – В общем так, балласт. Следующий час – решающий в вашей бессмысленной жизни. Если кто-то из нищебродов-работорговцев решит выкупить такое беглое дерьмо, как вы – считайте, вам крупно повезло. Если нет… Ну, нет так нет! – Пастор ухмыльнулся, и Максим почему-то сразу поверил в байку про биореактор.
Контрактор испытал короткий соблазн вцепиться пастору в горло, взять того в заложники, отобрать оружие и выбираться привычным путем насилия и угроз – но у выхода дежурили три скарабея, а воины Новых Людей были Максиму не по зубам. Да и пушера церковники не пожалеют, пустят в расход не задумываясь.
Оставалось только ждать более подходящего момента.
Толпа, мало вдохновленная проповедью, постепенно рассосалась, к импринтеру никто не пошел. Пастор куда-то делся, зато в шатер вошла странная компания из четырех человек: согбенный старик в прикиде дервиша (но не дервиш, платок повязан неправильно, да и узор какой-то левый), франтоватый усач в пикейном жилете, шизоидного вида девица, обвешанная ножами, и малолетний полудурок с ирокезом. Покупатели.
- Во, бля, гляди какой! – тут же, с порога, завопил полудурок, тыча в одного из каторжан. – Ух, крутой! Зазырь, сколько шрамов!
Франт поморщился и подкрутил ус:
- Нам бы того, кто ему эти шрамы оставил…
Псевдодервиш и девица (самая опасная из всех, определил Максим наметанным взглядом – гибкая, ловкая, двигается лениво, как сытая кошка, но глаза совершенно безумные, такая будет убивать легко, играючи, при других обстоятельствах Максим бы за ней приударил) прошлись вдоль парт, брезгливо оглядывая товар.
- Порожняк, - сказала девица, в упор глядя на Максима. – Отребье.
- При нашем ограниченном бюджете, - пробурчал старикашка, - особо выбирать не приходится. Чем вам этот не угодил? Молодой, худой, да еще и контрактор, судя по тату…
- Беглый контрактор, - поправила его девица. – Со сбитым импринтом. Это как неразорвавшаяся мина – никогда не знаешь, когда долбанет.
Вдаваться в подробности расторжения контракта с Фаизом Максим не стал. Он повернулся, высвобождая ноги из-под парты, встал и одним прыжком преодолел расстояние до франта. Усач только хрюкнул, когда Максим одной рукой схватил его за подбородок, пальцы в глаза, а другой за затылок, и резко дернул, поворачивая и запрокидывая голову назад и в сторону.