Он стоял у края платформы и не отводил взгляда от Лизы. Впрочем, в очках-читалках он вполне мог наслаждаться каким-нибудь фильмом, отсюда и пристальный взгляд.
Когда подали поезд, мужик сел в один вагон с Лизой – но зашел через дальнюю дверь, взялся за поручень и погрузился в коматоз, свойственный «очкарикам». Девушка устроилась на сиденье, рюкзак и зонтик сунула под ноги и вытащила телефон.
За полдня в камере хранения телефон принял два звонка (оба от Дашки), четыре письма (все спам) и девять эсэмэсок.
От Артура.
Мать его так. И эдак. Когда ж он отцепится, репей проклятый?!
Эсэмэски Лиза прибила, не открывая, и погрузилась в чтение. «Пролетая над гнездом кукушки». Сначала она посмотрела фильм с Николсоном, а потом где-то наткнулась на биографию Кена Кизи – как самый подающий надежды автор своего поколения увлекся расширением сознания при помощи ЛСД и закончился как писатель; заинтересовавшись, Лиза скачала и роман тоже. Книжка оказалась даже лучше фильма…
Поэтому она не уловила момент, когда в вагоне вспыхнула перебранка между работягами-таджиками и компанией дерзких и четких казахов в одинаковых прикидах – явно какой-то молодежной бандой. Что послужило причиной конфликта, осталось загадкой, но эскалация была молниеносной – громкая и разноязычная перепалка, обильно сдобренная русским матом, переросла в ритуал бойцовских петухов с выпячиванием грудей и толканием в оные; мгновение спустя раздался первый удар, за ним последовал пинок по яйцам, сопровождаемый истошным воем пнутого, а дальше замелькали кулаки, кеды, бритые головы, велосипедные цепи, кастеты и даже ножи.
Оцепенев от ужаса, Лиза смогла только подтянуть колени к груди – рюкзак упал, ну и черт с ним – и обхватить голову руками. Звуки ударов, смачное хаканье, боевые вопли и мат слились в одну сплошную какофонию, и девушка совершенно нелогично испугалась, что сейчас ее накроет приступом, как тогда на футбольном матче, куда затащил ее Артур – хотя бояться, конечно, следовало совсем другого. Например, случайно получить по голове монтировкой в руке низкорослого таджика, вошедшего в раж берсерка; он махал железякой так интенсивно, что казахи решили атаковать его втроем, один прошел в ноги, двое повисли на руках, получив в процессе черепно-мозговые травмы различной степени тяжести, и все-таки одолели ополоумевшего гастера. Тот рухнул, оставшиеся куда менее боевитые таджики ломанулись прочь из вагона, и бандюки, озверев от вкуса победы и крови, принялись добивать упавших.
Один из казахов, при других обстоятельствах – крайне смешной в лиловой курточке и лимонных штанах в обтяжку, замахнулся цепью – и задел Лизу по локтю, прикрывавшему голову.
Боль пронзила руку до самого плеча. Рука тут же онемела и упала плетью. Голова осталась без защиты. Следующий замах ублюдка в клоунском прикиде грозил пробитым виском, а Лиза ничего – ни-че-го! – не могла с эти сделать.
Только наблюдать, как ее убьют в случайной вагонной драке.
А потом к участникам драки пришла смерть – в черном бомбере и черном же капюшоне, надвинутом по самые брови. Тот самый седой мужик, сняв очки и надвинув капюшон, врубился в толпу, размахивая дубинкой с уверенностью и методичностью мясника, забивающего корову. Без всякого азарта, спокойно и деловито он валил драчунов ударами по ногам и добивал, наступая берцем на кадык. Мужика пытались пырнуть ножом, но куртка и толстовка оказались из хитрой ткани, не очень восприимчивой к протыканию, и за пару секунд – которые показались Лизе вечностью – конфликт в вагоне был подавлен с крайней жестокостью.
Оказавшись перед Лизой мужик подхватил ее подмышку уцелевшей руки и одним движением поднял на ноги. Те, разумеется, тут же покосились, но мужчина легко удержал девушку и, подцепив дубинкой лямку рюкзака, протянул Лизе ее имущество.
- Уходи! – велел он. Лиза поймала взгляд прозрачно-голубых, абсолютно безумных глаз – и послушалась.
Благо, короткая поездка уже закончилась – монорельс въехал в Семигорск и начал сбрасывать скорость.
То ли машинист не успел передать о заварушке в вагоне, то ли полиция не сильно торопилась разнимать массовую драку на межнациональной почве, но на перроне вокзала Лизу никто не останавливал. Уже стоя на эскалаторе она обернулась: мужика в бомбере, разумеется, и след простыл.
И только выйдя на улицу, мелко трясясь всем телом и баюкая ушибленную руку, Лиза осознала две вещи.
Первое: мужика она где-то уже видела. Скорее всего, на экране бигборда в рубрике «Разыскивается». Причем в рубрике «международный террорист» или «серийный убийца».