Гур тратил деньги так, будто бы их сам чеканил. Источник неслыханного богатства лже-дервиша стал понятен, когда Гур уточнил у Доктора, не знает ли тот, где добыть вакцину на черном рынке Сырта. Много вакцины. Можно даже левой, паленой, некондиционной – той, что в бочках выносили из Улья пасюки.
Тут Доктор все понял. Его ведь просто звали – Доктор; а на самом деле Артур Бурмакин вылетел с третьего курса медицинского еще в двадцать пятом, перед самой Эпидемией, и вылетел как раз потому, что подсел на «альф» - модный в те времена нейронаркотик. За минувшие двадцать лет Доктор перепробовал все формы зависимостей, известные человечеству, и, как наркоман со стажем, сразу сообразил, чем зарабатывает на жизнь Гур.
Гур варил ширку. Сыворотку. Бесогонку. Дурсай. В общем, как ни назови, ту строжайше запрещенную савантами (минус-импринт или расстрел на месте) субстанцию, которая при вдыхании (только носом, чтобы обойти гематоэнцефалический барьер) сбивала базовые прошивки. На Максима сыворотка бы, наверное, не подействовала – слишком серьезные изменения в коре головного мозга вызывал импринт премиум-категории, а вот простым работягам из Улья бесогонка гарантировала дозу свободы длительностью от получаса и до инсульта.
Сразу стало ясно, что побасенки про спасение детей Гур заготовил для лохов вроде Феропонта и Хорька. Наркобароны такого уровня воюют за рынки сбыта; саванты для них – естественные враги, навроде саранчи. Цель экспедиции Гур хранил в секрете, но Док подозревал, что едут они отбивать у конкурентов завод по производству вакцины – не такой большой, как Улей, но и не такой укрепленный.
Правду люди говорили – сыворотку из вакцины делают. Не зря карантинщики, сволочи, так над ней тряслись…
Все четыре дня в пути Доктор пребывал в уверенности, что караван их движется в сторону, скажем, Астаны или Караганды – на Ничейные Земли, где не было власти ни савантов, ни ордынцев; со времен Степной войны там заправляли наркодеры и дервиши. Поэтому, когда утром пятого дня караван свернул на юг, в сторону пустыни Бетпак-дала, а потом еще раз повернул, теперь на восток, к Илказанскому медному пласту, Док слегка растерялся.
Места вокруг тянулись глухие, заброшенные. Той дикой потребности в цветных металлах, что испытывали саванты в первые дни возрождения Церкви – когда ручные импринтеры клепали тысячами, каждому скарабею по мозгодеру! – сегодня уже не было, шахтерские поселки приходили в упадок, обитатели, лишенные надсмотра и накачки пасторами, тупели и спивались, а на единственной повстречавшейся им заправке обосновалось племя каннибалов – на радиомачте вялились ошкуренные части человеческих тел.
- Мон дью! – прошептал Док. – Куда это нас занесло, фор Крайст сейк?
Сидевший рядом Феропонт ответил хмуро:
- Сие недоступно моему разумению.
Феропонт, похоже, действительно так разговаривал (и, что еще страшнее, думал). Доктор же от души валял дурака, вставляя в речь иностранные словечки безо всякой системы – для пущей безобидности: ну какой с психа спрос?
- Пэ-гэ-тэ Руд-ный, - по слогам прочитал Хорек. – Эт че за на?
- Тихо все! – рявкнула Бритва. На приборной панели зашербуршала рация. Бритва взяла микрофон, прижала кнопку и произнесла: - Вас не слышно, повторите, прием!
Из рации донесся хрип:
- …становиться. Повторяю: немедленно остановиться. Ждать… распоряжений… Ак поняли? Прием!
- Понял вас, прием. – Бритва сняла ногу с педали газа, выжала сцепление и тормоз. «Носорог» плавно качнулся, боднув горячий воздух ковшом, и медленно съехал с грунтовки на обочину.
Дорога тут слегка забирала под горку, поэтому обзор ограничивал естественный холм, над которым дрожало бледно-голубое, почти прозрачное небо.
- Отцепите багги и ждите, - вполне разборчиво велела рация. Доктор даже узнал голос – Максим, ехавший в самолете вместе с Гуром. С момента заключения контракта Макс не отходил от нанимателя дальше, чем на двадцать метров, чем несколько озадачил Бритву – по всем признаками деваха собиралась Макса при первой же возможности трахнуть, только вот шанса уединиться никак не представлялось, отчего Бритва злилась, как простая баба с недоебитом.