Оказывается, она молчала с самого гаража. Голосовые связки скребло с непривычки.
- Эффект плацебо, - пояснил отец. – Страх эпидемии хуже самой эпидемии.
Когда парни стали поджигать фитили «коктейлей Молотова» и, хохоча от восторга, передавать их по рукам в первые ряды, Клим уволок Лизу в сторону ближайшего полицейского патруля, усиленного оранжевыми карантинщиками.
- Стоять! – рявкнул здоровенный пузатый поц.
Отец сунул руку за пазуху, и Лиза испугалась, что сейчас начнется стрельба, но в руке у Клима появилось какое-то удостоверение, и поц вытянулся в струнку, взял под козырек и отодвинул заграждение.
Первые бутылки с зажигательной смесью взрывались с шипением и звоном бьющегося стекла; остро завоняло бензином и ацетоном, затрещали тазеры полицейских, но Лиза с отцом уже вырвались из толпы и нырнули к служебному входу в «Си-Хорс».
Тут их встретили всего два карантинщика. Отец опять потянулся за удостоверением, но вытащил черный цилиндр, взмахнул им – тот раскрылся, как телескоп – и обрушил раздвижную дубинку на оранжевый капюшон. Стекло противогаза треснуло, брызнула кровь. Второй карантинщик полез за рацией, и Клим рубанул его сначала по руке, а потом по ноге, метя в колено; упавшего добил двумя короткими злыми ударами.
Разорвав оранжевую химзу, Клим сорвал с груди мертвого охранника пластиковый ключ-карту и приложил к замку служебного входа. Замок пискнул, дверь втянулась в стену.
- Вперед! – сказал Клим. – Теперь ты веди.
- Куда? – растерялась Лиза.
- В «песочницу».
***
Сначала Лизе показалось, что в пруду посреди атриума плавает труп; но это была всего лишь красная роба охранника. Зеркальные карпы, уже дохлые, валялись вокруг прудика, кто-то старательно оборвал им плавники и выломал жабры.
По атриуму словно ураган прокатился – повсюду валялись перевернутые мольберты и стулья, бонсаи неведомая сила расшвыряла по галереям, грунт рассыпался по коврикам для йоги, в столовой кто-то соорудил баррикаду из стульев и столов и свалил еду из контейнеров в одну малоаппетитную кучу. Картины сорвали со стен и долго топтали ногами. С особым остервенением расправлялись с ноутбуками: россыпь выломанных клавиш, груда битого экранов, ворох измельченных плат – и все это залито пеной из огнетушителя, которым, очевидно, и дробили технику в мелкий хлам. Китайские фонарики педантично наломали на щепочки и сложили пирамидкой возле дверей библиотеки – мол, только спичку поднеси, и гори оно все синим пламенем…
Тишина в «песочнице» стояла гробовая.
- Доигрались, - процедил Клим сквозь зубы. – Идиоты. Карго-культ как он есть. Клоуны разгромили цирк и разбежались.
И действительно, в атриуме не было ни души: все подопытные удрали. Особой неожиданностью для Лизы это не стало – выломанная дверь шлюзовой камеры-предбанника говорила сама за себя, как и следы маниакально-деструктивной деятельности в коридорах «Си-Хорса».
- А почему карго-культ? – спросила Лиза.
Отец скривился:
- Забелин решил повторить эксперимент десятилетней давности. На том же самом месте, только с бюджетом побольше. И ни черта у него не получилось. «Алеф» не делает человека умнее. Он дает ему возможность стать умнее. А на это способны немногие. Забелин же решил налепить конфет из говна…
Они поднялись на второй ярус, под ногами хрустело битое стекло.
- И как отсюда попасть в «подвал»? – спросил Клим.
- На лифте, наверное. Только у меня нет допуска.
- У кого есть?
- У Забелина. Яхиной. Грина.
- Надо проверить их кабинеты. Веди.
Двери подопытные выломать не смогли, хотя и старались; благо, ключ Лизы еще работал. В кабинете Грина было пусто. От слова «совсем»: Тим всю документацию скормил шредеру, усыпав пол белой бахромой, а жесткие диски сунул в магнитный шкаф, сыто помигивающий красной лампочкой режима «все стереть». В кабинеты Забелина и Яхиной Лизе, естественно, хода не было, уровень не тот. Оставалась лаборатория, где Тим проводил большую часть своего времени, и где стоял сейф с препаратами.
Там они его и застали – испуганного, дерганого, с капельками пота на бритой голове. Дрожащими руками Тимофей выгребал из сейфа ингаляторы в большую спортивную сумку, и даже не сразу заметил, что в лаборатории он уже не один.
А когда заметил, оцепенел, как кролик перед удавом, выкатил глаза на Клима и с трудом выдавил:
- Т-ты?!
- Я. – Клим деловито прошелся по лаборатории, по-хозяйски осмотрелся, покивал одобрительно и сказал: - Привет, Тим. Как голова? Не болит?