Жилье тут стоило – почти как в Москве. Правда, добираться до Радужного надо было через весь Краснокаменск, грязный, черный, слякотный, по проспекту Курчатова – асфальт весь в рытвинах и ямах, как после бомбежки, мимо завода минеральных удобрений, зоны с туберкулезной больничкой, крытого рынка Комсомольский, облезлых пятиэтажек на улице Труда, через поселок Локомотивный и поселок Хуторки, где слонялись по мокрым серым улицам мокрые серые люди в очень одинаковых курточках и надвинутых на глаза шапках.
- Атака клонов, - прокомментировала Анечка внешний вид аборигенов, когда Забелин помог ей выйти из маршрутки на конечной остановке. Дальше надо было идти пешком.
- Окраинная локация, - пояснил Забелин. – Плохо отрендеренные персонажи. Массовка. Чего ты думаешь, я не хотел сюда машиной ехать? Дабы не пробуждать классовую ненависть в пролетариате.
Пролетариат проводил их туповато-агрессивными взглядами, когда Забелин и Яхина свернули к Радужному – жилому комплексу из трех десятков домов и дюжины таунхаусов, раскрашенных в самые невероятные цвета: красный, желтый, лиловый, оранжевый и даже розовый. Смелый замысел архитекторов несколько портили выбросы химкомбината, из-за которых все здания в Краснокаменске рано или поздно приобретали оттенок копоти. Но Радужный пока еще держался.
Жена и дочь Черных жили в пятиэтажном здании ядовито-желтого оттенка. Дом построили в форме буквы П, подъезды выходили во двор, куда можно было попасть только через арку со шлагбаумом и будочкой охраны. Во дворе блестела мокрая после ночного дождя детская площадка: песочница, качели, каруселька и «паутинка» для лазанья, похожая на модель сложной молекулы. Цокольный этаж дома занимали продуктовый магазинчик, парикмахерская, аптека и ателье по ремонту одежды, что позволяло жителям свести контакты с внешним миром к минимуму. Несмотря на подземный паркинг, все свободное пространство плотно, бампер к бамперу, загромождали новенькие машинки популярной модели «купил жене, чтобы не лезла к моему джипу».
У подъезда на лавочке два классических гопника – кепка, кожанка, адидас – самозабвенно играли в шахматы, потягивая из термоса то ли кофе, то ли чай. Один, бритый наголо, с кривым носом боксера, теребил нижнюю губу, раздумывая над ходом, а второй, с мощной шеей и переломанными ушами борца, ковырялся в смартфоне.
- Однако, - произнесла Анечка, когда они вошли в подъезд. – Разрыв шаблона как он есть.
Если охранник в будке у шлагбаума честно дрых на посту, то бабулька-консьерж не дремала. Умудренный опытом Забелин подготовился заблаговременно, сменив привычные джинсы и лыжную куртку на деловой костюм и пальто, и даже заставил Яхину надеть юбку вместо штанов с карманами. Визитка «Группы Забелина» со скромной надписью «исполнительный директор» окончательно притупила бдительность старушки.
В подъезде на лестничных клетках росли цветы в горшках и стояли велосипеды. Где-то неистовство завывал перфоратор.
- Легенду помнишь? – уточнил Илья.
- Разумеется, шеф.
- Говорить буду я. А ты – пошарь по квартире, поищи зацепочки. Если доберешься до паролей на компе – получишь шоколадку.
- Ваша щедрость уступает только доброте, - благодарно закатила глаза Яхина, и Забелин, хмыкнув, нажал на дверной звонок.
Дверь им открыла девочка лет двенадцати, худенькая, бледная, с гривой черных волос и черными же глазищами на пол-лица.
- Привет! – чуть наклонилась Аня, с ходу включая материнский инстинкт. – Ты почему не спрашиваешь «кто там»?
В ответ девочка только моргнула, взмахнув длиннющими ресницами. Одета она была в пижаму с роботом Бендером из «Футурамы», а в руках держала плюшевого мишку.
- Мама дома? – спросил Илья.
Девочка промолчала, тараща свои инопланетянские глазища.
- Как тебя зовут? – ласково улыбнулась Анечка.