2035. КАРАНТИН. ПРОГРАММИСТ
Отдельную тюрьму на Комбинате так и не построили (хотя Юсупов просил, требовал, аргументировал – вон сколько пустых цехов простаивает!), поэтому сумасшедшего старика определили в изолятор Карантинной службы.
Карантинщиков Юсупов на дух не переносил. «Морские коньки» лезли без спросу и без мыла куда можно и куда нельзя, всюду совали свои носы и сканеры, постоянно качали права и вели себя так, будто от них зависит судьба мира. Хотя главную битву Карантинная служба проиграла десять лет назад, и теперь пыталась махать кулаками после драки.
Анвар Юсупов, татарин по крови и православный по вере, родился и вырос в Магнитогорске, отслужил в армии и только-только устроился в полицию, когда грянула Эпидемия, встали прокатные станы и погасли домны Магнитки, и огромный город захлестнула волна голодных бунтов, кровавой резни и бессмысленной жестокости со стороны зараженных. Карантинщики же, которых тогда называли просто «представители Компании», вместо того, чтобы бороться с хаосом и наводить порядок, спекулировали вакциной и эвакуировали богатую сволочь в лесные лагеря-убежища, где, как тщетно надеялись олигархи и прочая мразь, можно будет пересидеть в тишине, сытости и спокойствии, пока все не кончится.
Юсупов, возглавивший один из первых отрядов народного ополчения (тот просуществовал два дня, после чего ополченцы разбежались кто куда), ушел в тайгу, примкнул к каким-то непонятным казакам, потом чуть не угодил к церковникам, был, к счастью, отбракован, чудом уцелел при набеге Амирхана на Челябинск, на крыше эшелона добрался до Краснокаменска – и за восемь лет сделал карьеру от простого охранника до начальника службы безопасности Комбината.
И вот теперь какой-то сопляк с небрежно болтающимся на шее противогазом и в кепке с морским коньком будет проверять у Юсупова документы и допуск! Еще и штрих-код просканирует, засранец, как будто не знает, кто такой Анвар, за глаза прозванный Батей! Щенок!!
Унизительную процедуру Юсупов перенес молча, кипя от злости и негодования, после чего прыщавый «морской конек» разблокировал ворота и впустил Батю в стерильную зону.
Конечно, стерильной она была лишь в том смысле, что никто – никто: ни Юсупов, ни Гурьев, ни сам покойный Селиверстов! – не смогли бы попасть сюда, минуя сканер карантинщиков. Шансы нарваться на зараженного в окрестностях изолятора стремились к нулю.
Что же до физической стерильности, то тут, как и везде на Комбинате, царила грязь и антисанитария. Это, пожалуй, выводило Юсупова из себя даже больше, чем тупость и скудоумие быков и синяков. Ну уж в чистоте-то себя содержать можно? Свиньи… А из-за них Комбинат – чудо инженерной мысли, памятник человеческому гению – постепенно превращался в свинарник.
Строго говоря, территория изолятора к Комбинату относилась лишь формально. Раньше, до Эпидемии, место это называлось «Заводская слобода» – унылый, дореволюционной еще застройки пригород Краснокаменска, аннексированный Компанией сразу после объявления Карантина. Дома тут стояли старые, краснокирпичные, со сводчатыми арками и стенами толщиной чуть ли не в сажень. Поэтому, наверное, карантинщики и выбрали старые постройки в качестве места временного содержания заболевших. Изоляторов было два: один – краткосрочный, с пристроенным крематорием – для тех несчастных, у кого болезнь протекала в острой форме, и второй – в просторечии известный как «монастырь» - для хронических больных.
Юсупов направился к первому, где держали психа, убившего Брылева. Асфальт тут словно воровали, в ямах плескалась грязная жижа с ледяной крупой. У железных ворот растянулась, выложив голову на лапы, здоровенная дворняга с седой мордой. Юсупов собак любил, но когда он протянул руку, чтобы погладить, дурная псина оскалила зубы и негромко заворчала. Батя отдернул пальцы, сплюнул и распахнул дверцу в воротах.
На входе дежурил Игнат Ильич – мужик, в общем-то, неплохой, видавший виды, но (как и положено охраннику) крайне вредный в вопросах соблюдения правил. Батя безропотно сдал на хранение пистолет, дубинку, баллончик и складной нож, после чего Игнат нажал на кнопку, и ржавая решетчатая дверь, громыхая и постанывая, поползла в сторону, мучительно воя мотором.
Карантинщики, при всех их понтах и высоких технологиях, страдали от последствий Эпидемии не меньше других. Все тут было ржавое, старое, изношенное, разваливающееся от дряхлости – и не нашлось никого, кто бы почистил, наладил, смазал, отремонтировал, не говоря уж – сделал новое…
Половина лампочек на этаже не горела.
- Вот, - буркнул Игнат Ильич, проводивший Юсупова до самой камеры. – Палата номер восемь. Назвался – Клим. Сопротивления не оказал. Оружия, кроме палки, при нем не было. Личные вещи – в рюкзаке, - пожилой карантинщик протянул Бате заплечный мешок, практически пустой. – Симптомов болезни больше не проявлял. Попросил чего-нибудь почитать.