- Улучшить породу людей, - мечтательно сформулировал журналист. Глаза у него светились энтузиазмом. Очень, очень хотелось блогеру в секту.
- Не без того, - согласился Георгий. – Евгеника – наука со сложной судьбой, но улучшаем же мы породы лошадей, коров и собак? Не говоря уже о всяких злаках.
- А вы не боитесь, - неожиданно для самого себя спросил Илья, - что колокол качнется в другую сторону? И идиотия перестанет быть аберрацией и станет нормой?
- Не боимся, - ответил ученый. – Селекция – штучный процесс. Отбор в нашу секту, как вы знаете, достаточно суровый. Подходят не все. И среди стажеров постоянно идет выбраковка. К инициации допускается не более трети кандидатов.
- Вот как? – заинтересовался Забелин. – И что же происходит с теми, кого отбраковали?
- Возвращаются к прежней заурядной жизни, - пожал плечами Георгий.
Тут и зазвенел у Забелина индикатор вранья - это не вязалось с теми данными, что собрал Одинцов: никто и никогда не покидал секту «Новые люди» - ни в Семигорске, ни в Краснокаменске. Не встречалось обиженных, отверженных, разочарованных и готовых делиться информацией. Куда же девались семьдесят процентов кандидатов? В братские могилы в тайге? Или забракованным на прощание промывали мозги дочиста?
Частично ответ на этот вопрос Илья получил вечером того же дня, когда прохаживался по Кампусу, любуясь звездным небом, высматривая среди сектантов Черных (а вдруг?) и нагуливая аппетит перед ужином.
- Вас зовут Илья, - обратилась к нему щуплая девица-готка в сером стажерском комбинезоне и массивных «гриндерах».
- Совершенно верно. С кем имею честь?
- Кристина, - представилась девица. Была она бледная и грустная. – Я из Краснокаменска.
Илья в этом не сомневался: всех их звали Кристинами, Анжеликами и Полинами – дети рабочих бараков, вид из окна – на дымящие трубы химкобината, сильно пьющая мамаша и череда сменяющих друг дружку дежурных папаш, откинувшихся с зоны любителей распускать руки... Дайте дочке иностранное имя, как у принцессы из книжки – вдруг повстречает принца, который увезет ее далеко-далеко из этого серого пролетарского кошмара.
- Я бы хотела поговорить с вами… приватно. После ужина. На лужайке у колокольни. Хорошо?
Илья вздохнул. Нравы в секте царили не то чтобы откровенно свободные – чай, не коммуна хиппи – но и без излишнего пуританства, и подобное приглашение могло означать «давайте потрахаемся». Видимо, загадочные чары Забелина оставались при нем. С другой стороны, потрахаться – не худший способ неформального общения.
Однако совокупляться девица вовсе не собиралась. Похоже, что все стандартные поведенческие схемы, которыми пользовался Забелин в работе, на сектантах попросту не срабатывали.
- У меня к вам просьба, - начала Кристина, переминаясь с ноги на ногу возле скамейки, на которой сидел слегка сонный после сытного ужина Илья. – Деликатная.
- Да вы присядьте, - предложил Забелин.
- Мне лучше на «ты», - попросила девица, послушно опускаясь на скамейку. – Я тут уже два месяца, и, наверное, мама волнуется. Вы не могли бы ей передать, что со мной все в порядке? Я дам адрес и номер телефона.
- А почему так долго? – спросил Илья. – Я полагал, стажировка – это быстрее.
Кристина потупила черные, густо накрашенные глаза.
- Меня не допускают к инициации.
- Как это – не допускают? А разве не всех…
- Нет, - перебила Кристина. – Не всех. Только перспективных. А я – бесперспективная.
Забелин хмыкнул.
- Так что же ты тут делаешь?
- Парень у меня тут. Алексей, ну, который ваш тутор. Его сразу забрали… в смысле – допустили.
- Забрали – куда? – уточнил Забелин.
- В Серый дом, - передернула плечами девушка.
- Куда-куда? – удивился Илья.
Кристина вымучено улыбнулась:
- Это местный жаргон. Его еще называют «Дом боли» – ну, как в той старой книжке, мне Леша давал почитать… не помню названия… Бетонный бункер возле колокольни. Там проходят инициации. Иерархи забирают туда стажера - кого на день, кого на неделю – а потом выпускают. И все. После этого он в секте. Вот и Лешу…