Лысый татарин Анвар, Клим с собакой на поводке, Кир с Грином на поводке и Машкой в охапке приблизились к блокпосту. Шлагбаум был выворочен из земли взрывом и валялся на обочине. Пулеметное гнездо карантинщиков облюбовала стая ворон, меланхолично бродящих среди позеленевших гильз и выбеленных скелетов. Складные дорожные шипы и спиральные витки колючей проволоки истлели от ржавчины. В кювете валялось несколько перевернутых легковушек с разорванными шинами и сгнившими днищами.
А сразу за разоренным блокпостом начиналась гигантская пробка, которую Грин помнил еще со дня своего несколько неудачного бегства из Технополиса. Автобусы и трейлеры, дизельные внедорожники и древние гибриды, семейные фургоны и трехколесные «смарты», «Теслы» юных миллионеров и бронированные джипы охраны, грузовые фуры и цистерны бензовозов, передвижные лаборатории и минивэны… Все это уже второй десяток лет гнило под открытым воздухом, как импровизированное кладбище, состоящее из памятников человеческому гению – ныне, увы, покойному.
- Ого, - выдохнул Кир. – И это все – из одного города?
- В Технополисе постоянно проживало около ста тысяч человек, - сообщил ему Клим. – Еще двести или больше приезжали из Семигорска и окрестных городков на работу. При такой плотности населения распространение Эпидемии было делом нескольких часов.
Кир изумленно присвистнул, а Машка только ошалело хлопала ресницами, пытаясь представить такую кучу народа в одном месте.
- Не нравится мне этот лабиринт, - заявил Анвар. – Предлагаю пойти в обход. По степи, параллельно хайвею.
- Биомассы хватит? – уточнил Клим.
Татарин кивнул.
- Осталось семьдесят штрафников, - понизил голос он, - и четырнадцать карантинщиков. Должно хватить.
- Тогда решено. Идем рядом с дорогой, дистанция – метров двадцать, штрафники впереди, сзади конвой, мы замыкаем, - распорядился Клим.
План Клима был хорош, оценил Грин, но ущербен, как любой план, составленный на основе неполных данных. Очевидно, глава Церкви Новых Людей покинул Технополис до того, как карантинная служба превратила оранжереи, опоясывающие город по периметру, в изоляторы временного содержания, в просторечии – чумные бараки.
Для преодоления минных заграждений вокруг бараков потребовалось бы на порядок больше штрафников. Эту информацию следовало довести до сведения Клима, так как неверное решение могло привести к гибели тела Тима-Рыжего-Грина.
Как всегда с неохотой, Грин – удерживая в оперативной памяти текст монолога (проще говоря, повторяя его, как стишок), чтобы он остался доступен оратору – выпустил наружу…
…Тима слушали, открыв рот, а он продолжал вещать, чувствуя себя самозванцем, или даже нет, не самозванцем – а жалким подражателем, копирующим великого художника; нищим, подбирающим объедки после царственного пира.
- А также существует вероятность, что пациенты вышеозначенных изоляторов могли выжить и создать своего рода социум, что подразумевает определенные меры противодействия вторжению извне, - наконец закончил говорить Тим.
Анвар Юсупов хмыкнул недоверчиво и убрал пистолет в кобуру. Татарин выхватил оружие, как только Тим начал вещать и на протяжении всего монолога держал Тима на прицеле, отчего Рыжий где-то глубоко внутри вопил от страха и рвался наружу, и Тиму приходилось прилагать усилия, чтобы не выпустить звереныша на волю.
- Ну, насчет социума, любезный Тимофей, это вы загнули, - проявил скепсис Клим, внимательно выслушав все до последнего слова. – Насколько мне известно, живых людей в Технополисе нет уже более десяти лет – ни на одной из фаз деградации. А вот за бараки – спасибо, этого я не знал. Да, вы правы, скорее всего, там мы не пройдем. Придется идти по шоссе, через пробку.
- Не верю я ему, - проворчал Юсупов. – Псих же, самый натуральный!
- А я верю! – встрял Кир. – Он нормальный, только его иногда того… плющит, короче.
- Угу, - подтвердила Машка. – Точнее, его постоянно плющит, а иногда – отпускает. А вообще он ничего. Не вредный.
- Я не вру! – с жаром заявил Тим.
- Я знаю, - Клим похлопал Тима по плечу и заглянул в глаза – долгим оценивающим взглядом.