- А что, если их всех там перебили, - предположил Тимофей, - сектантов этих гребаных? А про нас забыли. Сдохнем ведь, без воды и еды. Или с ума сойдем, как вот он! – вундеркинд кивнул на блаженно пускающего слюнки Горшкова.
- Камеры-то работают, - подметил Забелин. – Значит, и мониторы тоже. Выпустят, не волнуйся. Лишь бы осада не затянулась.
- Не должна! - хмыкнул Грин, и Илье опять пришлось на него шикнуть.
Прошло еще пару часов. Забелин успел выспаться; проснулся он голодный, бодрый и злой. Тим кемарил, свернувшись калачиком и обхватив колени руками. Горшков угомонился и тоже спал.
А Черных сидел на койке, свесив ноги, и с любопытством смотрел на Илью.
- Кг-хм, - прочистил горло тот. – Здравствуйте…
Закончить фразу он не успел: зашипели гермоклапаны на двери шлюза, заскрипел крестообразный штурвал, и в зал бомбоубежища вошли трое: Георгий, Семен и подволакивающий левую ногу Алексей.
Все трое сектантов надели поверх комбинезонов бронежилеты, рюкзаки, набедренные кобуры и поясные аптечки. На головах, сдвинутые на лоб, красовались приборы ночного видения, из чего Забелин заключил, что на поверхности наступила ночь.
Георгий и Алексей несли какие-то бледно-зеленые свертки; Семен, на виске которого красовалась свежая ссадина, а костяшки кулаков были сбиты, помахивал связкой ключей. Красный комбинезон охранника покрывали разводы подсохшей глины. Пахло от Семена порохом, кровью и потом.
- Пс-с-ст! – Забелин попытался разбудить Тима, но тот уже не спал.
Троица сектантов приблизилась к клеткам и остановилась.
- Ну что, гости дорогие, соскучились? – ощерился Георгий, вынимая из рюкзака пластиковые бутыли с водой и завернутые в фольгу армейские саморазогревающиеся пайки.
И то, и другое он пропихнул через прутья – сначала Горшкову (блогер с жадностью набросился на еду и питье), потом Забелину (тот проигнорировал угощение).
- А вам, Тимофей, увы, нельзя, - развел руками иерарх. – За десять часов до операции – ни есть, ни пить не положено.
- Какой еще операции? – побледнел Тим.
- Инициации, - буркнул Алексей, разворачивая сверток. Левая половина тела у него все еще не работала как следует, и молодой сектант, морщась от боли, стал натягивать прямо поверх бронежилета хирургический халат.
- Тимофей, верно? – уточнил в процессе переодевания Алексей. – Очень приятно, Леша. Давай на «ты», хорошо? Вот и славно. В общем, Тимофей, ты не пугайся, но тебя ждет небольшая и не очень приятная процедура, которую обыватели окрестили «промывкой мозгов». Тебе знакома история термина?
Тем временем Георгий тоже натянул халат; потом сектанты помогли друг дружке затянуть завязки на спине.
- Знакома, - мрачно ответил Тим. – Корейская война. Американские военнопленные осуждают империализм и искренне раскаиваются в содеянном. Избиение, лишение сна, пытки. Дает кратковременный эффект полного подчинения.
- Угу, - промычал Алексей, снимая ПНВ и натягивая шапочку и маску. – С тех пор технология значительно шагнула вперед.
Руки сектанты мыть не стали – обработали антисептиком и надели перчатки.
- Давай, Семен, извлекай, - велел Георгий, держа обе руки ладонями наружу.
- Подождите! – заорал Илья. – Зачем?!
- А затем, кретин вы эдакий, господин Забелин, - процедил Георгий, - что нам нужно «освободить заложников», как изящно выразились наркодельцы из ФСКН. И когда оный заложник – Тимофей Грин, пробывший в Кампусе менее суток, пойдет к прессе и расскажет правду, общественное мнение будет на нашей стороне.
- Я и так расскажу, - попытался схитрить Тим.
- Мы знаем, - кивнул Георгий. – Но после операции – оно как-то надежнее.
- Ничего у вас не выйдет, - Забелин постарался произнести эту фразу как можно более угрожающим тоном.
- Это почему? – полюбопытствовал Алексей, вынимая из рюкзака ворох ремней и цепей – кандалы для фиксации буйнопомешанных. Семен помогал ему распутывать оковы.