Потому что их следовало запускать в безвоздушное пространство. Миниатюрная ловушка могла поднять и держать бомбу на высоту в семьсот пятьдесят тысяч футов. Но если бомба летела с ускорением все это расстояние и поле не сдерживало ее… Нет она продолжала движение! Она продолжала двигаться со все возрастающей скоростью! И она взрывалась когда запал решал что следует взорваться, выбрасывая массу испарившегося кальция и натрия смешанные с взрывчаткой, разлетаясь среди звезд. Абсолютный вакуум разгонял в стороны испарившиеся частички металла. Отдельные атомы, нагретые до белизны после взрыва, начинали расползаться в залитом солнцем пространстве. Солнечный свет несколько поубавился. Но отдельные атомы щелочных металлов создавали фотоэлектрический эффект. В солнечном свете их газовые молекулы ионизировались и они расползались еще быстрее и не коалесцировали на совсем микроскопические частицы.
Они сформировали, честно говоря, космическое облако. Ионизированное облако, в котором ни одна часть не была настолько тяжелой чтобы сопротивляться давлению света. Облако действовало словно газы в хвосте кометы. И это был невероятный хвост кометы, потому что говорится, что вы можете собрать хвост кометы в свою шляпу при нормальном атмосферном давлении. Но его нельзя было собрать в шляпу. Даже до того, как оно превратилось в газ оно было размером с баскетбольный мяч. И в пространстве оно светилось.
Оно светилось с яркостью солнечного света проходящего через него, света, который становится темным, проходя через межзвездное пространство. И заполняло одну сторону неба. В течении часа хвост кометы стал в десять тысяч миль длиной, и он явно осветил дневное небо. Но это было лишь первое из этих отражающих облаков.
Следующая бомба запущенная в космос взорвалась в другом месте, потому что Бордман приказал передвинуть миниатюрную ловушку на новую, более тщательно выбранное место. Следующее засверкало в другом участке неба с яркостью бриллианта. И свечение осталось.
Бордман сначала забрасывал бомбы бездумно, потому что готовились новые и потому что он отчаянно торопился создать так много кометных хвостов вокруг планеты, как это только возможно до наступления темноты. Он не хотел чтобы стало холоднее.
И холоднее не стало. Фактически в эту ночь, на Лани-3 в эту ночь не было темноты.
Планета повернулась на своей орбите. Но вокруг него была гигантская оболочка светящихся газов. Сначала эти хвосты имели сходство с хвостами диких зверей, которые мальчишки любят подвешивать к своим охотничьим шапкам. Только они светились. И по мере того как они производились они сливались в целое и над Лани-3 образовалась сверкающая оболочка поглощавшая солнечную энергию которая тратилась бы впустую и множество диффундировало на Лани-2. В полночь был только один участок неба где была настоящая темнота. Это было с той стороны где находилось солнце. Гигантские сверкающие потоки газов образовали стену, трубу из материала хвоста кометы, прикрывающую мир колонии от тьмы и холода и пропускающую сияющие теплые потоки света.
Рики громко кричала, что она чувствует тепло исходящее с небес, что было невероятно. Но тем не менее, действительно потеплело. Этой ночью термометр вообще не опускался. А температура росла. На рассвете было пятьдесят градусов ниже нуля. В течении дня — они запустили еще двадцать бомб на следующий день — она поднялась до двадцати градусов ниже нуля. Еще на следующий день после старательных подсчетов на материнской планете, бомбы стали направляться так, чтобы извлечь максимальную выгоду из тепла.
К рассвету четвертого дня воздух был всего лишь пять градусов ниже нуля, а еще на следующий в полдень в долине зазвенел небольшой ручей.
В тот день когда прибыло судно Надзора начались разговоры о том, чтобы заполнить водоемы рыбой. Огромная посадочная ловушка гудела глубоким басистым тоном, словно самые глубокие ноты самого большого органа, который только можно себе представить. Пятно показалось на бледно-голубом небе, окутанное золотистыми газовыми облаками. Корабль Надзора опускался все ниже и ниже и наконец опустился — сверкающий серебристый предмет в самом центре гигантской покрашенной в красный цвет посадочной ловушки.
Шкипер корабля отправился искать Бордмана. И нашел его в кабинете Херндона. Шкипер с трудом удержался, чтобы не выказать своего изумления.
— Что за дьявол? — спросил он. — Это самый невероятный вид во всей Галактике, и мне говорят, что вы виноваты в этом. До этого были планеты и были кометы, а это черт знает что! Но сверкающие газовые трубы длиной в полмиллиона миль направлены на солнце. Да и не одна труба, а две — от обеих обитаемых планет!
Херндон объяснил для чего все это понадобилось. Началось падение солнечной постоянной…
Шкипер взорвался. Он хотел фактов! Детали! Что-нибудь, что можно внести в рапорт!
Бордман по привычке ушел в оборону, когда шкипер засыпал его вопросами. Старший офицер Колониального Надзора не обязан отчитываться перед офицерами корабля Надзора. Люди, типа Бордмана всегда досаждали ломовым лошадкам корабельной службы. Они забирались для своей работы в самые невероятные места, чтобы проверить колониальные устройства. Они обустраивались на том, что даже трудно назвать колонией, и требовали, чтобы за ними прибыло судно, иногда в место и время самое неподходящее. Поэтому человек типа Бордмана не мог быть популярен на борту.
— Я закончил надзор здесь, — сказал он защищаясь, — когда наступил цикл солнечных пятен. А так как циклы эти имеют свою фазу, то солнечная постоянная упала. И я естественно предложил всю помощь, которую мог предоставить, чтобы как-то справиться с ситуаций.
Шкипер недоверчиво посмотрел на него.
— Но это ведь невозможно! — воскликнул он. — Они рассказали мне как вы это сделали! Но это — невозможно! вы понимаете, что эти трубы могут использоваться по меньшей мере еще пятьюдесятью мирами? — Он сделал бессильный жест. — Они сообщили мне что количество тепла поступающего на поверхность повысилось на пятнадцать процентов! Вы понимаете, что это значит?
— Меня это как-то не волновало, — признался Бордман. — Здесь была особая ситуация и с ней нужно было как-то справиться. Я кое-что припомнил, а кое-что предложила Рики, уже не помню. И это в конец концов сработало. — Затем он внезапно сказал: — Я не полечу, так что вам придется передать рапорт о моей отставке. Я думаю устроиться здесь. Пройдет еще долгое время до того как здесь установится действительно нормальный климат, но мы можем обогреть долину как эту искусственно, и это будет приятной работой. Это совершенно новая планета и на ней будет совершенно новая экологическая система.
Шкипер судна Надзора тяжело опустился в кресло. Затем дверь кабинета Херндона приоткрылась и появилась Рики. Бордман неловко представил их друг другу. Рики улыбнулась.
— Я сообщил ему, — сказал Бордман, — что ухожу со службы и собираюсь поселиться здесь.
Рики кивнула. Она положила свою руку поверх руки Бордмана и сжала пальцы. Шкипер судна прочистил горло.
— Я не собираюсь принять вашу отставку, — сказал он. — Следует составить детальный рапорт, как работает эта штука. Черт побери, эти трубы можно использовать, чтобы поддерживать на планете тепло, но они могут использоваться и для прикрытия планеты! Если вы уйдете в отставку, кто-то другой явится сюда, чтобы провести наблюдения и выяснить все детали вашего трюка. Никто не сможет появиться здесь раньше чем через год! Вы можете остаться, чтобы составить рапорт, но вы должны будете консультировать нас если это устройство понадобится в другом месте. Я сообщу что считаю это требованием номер один…
Рики сказала мягко:
— Да не волнуйтесь! Он все сделает! Конечно же! Не так ли?
Бордман кивнул. Он подумал: «Я был одинок всю свою жизнь и нигде не было мне пристанища. Но никто не может жить без пристанища и поэтому я поселюсь здесь когда тут будет тепло и все покроется зеленью и даже в траве будет частица и моего труда. Но Рики хочет чтобы я остался на Службе. Женщины любят когда их мужья носят форму».