- У паршивой карги муж умер, а дети погибли во время налетов. Я так и не узнала - на войне с белыми или другими индейцами, но она постоянно издевалась и даже кормила как собаку, бросая объедки у входа. А потом я попыталась сбежать. Долго готовилась и тихо ушла. Но это был их лес, и поймали меня достаточно быстро. Долго избивали и даже хотели сжечь, да все вокруг было мокрым после дождей и не стали искать сухого хвороста. Просто прижигали, - рванула она рубаху, показывая гнойные ожоги по всему телу. Все еще хуже, чем с внешней стороны. - Потом пошел слух о белых, сжигающих на побережье Эри поселки сенеков. Я обрадовалась, а индейцы испугались, что могут попытаться отбить пленников, и захотели меня убить. Старуха не позволила - ведь я на нее работала, собирая хворост и много чего делая. Тогда они просто в очередной раз изнасиловали. Они мечтали втоптать меня в грязь, но я не сломалась!
- Да! Ты сумела остаться собой, не склонила головы. Ты выжила! Ты можешь вернуться домой.
- Нет, - сказала Рут быстро. - Никогда. Я не хочу жалости и презрения. И я боюсь, - сказала после долгого молчания, - что могу родить метиса. Как на меня смотреть станут?
Проблема, собственно, не в другой крови, среди поселенцев полно полукровок, и наши католики, набежавшие из миссий, по происхождению и вовсе чистокровные. А вот родить вне брака - да, очень плохо. Такого не скроешь, и записи будут в церковных книгах. Жизнь не только у ребенка, но и у матери превратится в крайне неприятную. В каком-то смысле Черные Глаза был прав, возражая. Такие женщины предпочитали уезжать из пограничья в места более обжитые, и притом где их никто не знает. Всегда можно придумать несуществовавшего мужа. Догадываться тамошние жители могут сколько угодно, никто проверять не станет, если вместо методистов подастся к бретанцам или еще каким гугенотам. Да даже к католикам. Дополнительный член общины - это праздник. Любую историю скушают с удовольствием и писем для уточнения подробностей безвременной кончины супруга отсылать не будут. Тем более после гибели от рук жестоких врагов.
- Я никуда не поеду! - твердо заявила Рут. - С тобой останусь.
Спросить, требуется ли мне такая радость, позабыла. И дело не в ее внешности. Нельзя держать возле себя белую женщину. На индеанок смотрят сквозь пальцы. Все не без греха. Но это - скандал. Тем более не спрятать от родственников, а Мари точно останется крайне недовольна пересудами и поведением дочери. И что я должен делать? Выгнать? Ага, она вцепилась не хуже клеща и отпускать не собирается.
- Неужели не хочешь увидеть мать с отцом и брата с сестрой? - спросил безнадежно.
- Не сейчас. Я боюсь мужчин, - опуская глаза в пол, призналась она неожиданно. - Всех. В дороге может случиться что угодно. А ты меня не обидишь, я знаю. Ты - свой.
Прозвучало как-то сомнительно. То ли за мужчину не считает, то ли у нее нечто в голове сильно не в порядке и принимает за близкого родича.
- Вернемся к разговору позже. Когда выздоровеешь.
Подразумевалось - физически, но судя по движению, которым Рут коснулась лица, она прекрасно знает, какое впечатление производит.
- Я никогда не стану прежней.
- Пока река не вскроется, - капитулировал я и увидел хорошо знакомую усмешку. В некоторых отношениях человека изменить сложно. Так же она смотрела, получив от родителей нечто капризами. - Но при одном условии.
Она насторожилась.
- Будешь слушаться приказов, не учиняя представлений.
Это по поводу Оленьей Спины. Обнаружив индеанку, попытавшуюся намазать измученную девушку какими-то целебными мазями, Рут устроила истерику. А затем попыталась прибить покушающегося дурачка-секретаря, вознамерившегося помочь устроиться, уж не знаю за что. Точно не спасая добродетель, хотя подобного рода шуток лучше вслух не произносить. Зачем обижать без причины.
- Будешь лечиться, отдыхать, спать - и тогда напишу в Де-Труа о необходимости собраться с силами. Иначе сама понимаешь: Жак не утерпит и сюда заявится.
- Спасибо.
- Не торопись давать обещания, но если сказала - выполняй. Сейчас пришлю ту индеанку, она поможет помыться и перевяжет раны. Придется потерпеть, потому что иначе не собираюсь сносить тебя рядом. У меня куча обязанностей помимо необходимости уговаривать тебя вести себя нормально. Понятно?
- Дай нож, и я буду паинькой, - внезапно заявила Рут.
Я подумал мгновенье, достал из ящика стола и выложил на нары, где она сидела, даже два. Один для еды и прочих кухонных надобностей. Небольшой, но как раз под ее руку. Второй - скорее дирк шотландцев. Длинный прямой клинок, способный колоть или резать, и рукоять без крестовины. Судя по металлу, сделан из обломка сабли или палаша. Среди трофеев много разного добра нашлось. В основном поделили, а мне по жребию досталось несколько приличных образцов холодного оружия.
- Ткнешь кого без серьезной причины - отмазывать не стану.
- Мне с ними спокойней.
Весело живем, подумал я за дверью, инструктируя Оленью Спину и глядя на своих переминающихся с ноги на ногу лейтенантов. Уже прилетели, любопытные. Взрослые мужики, кровь и порох реально нюхали, а все им неймется, будто кумушкам из деревни.
- Вам-то чего?
- Взаправду Черные Глаза станет выкуп платить? - жадно потребовал Ян.
Кажется, крупно недооценил я жадность своих соратников. Их в первую очередь серебро с золотом волнует.
- От сотни до полутора ливров, в зависимости от возраста и состояния.
Делегаты довольно вскричали "ура" дуэтом. Реально неплохое предложение. Монахи давали шестьдесят, но маленьких детей мы уже практически всех сплавили.
- За мужчину - до двух, - доложил я результаты долгого торга.
Когда вождь уяснил, что в первую очередь обмен, а если он станет тянуть, то недолго получить своих соплеменников на виселице, лишь бы не кормить, все равно за скальпы Квебек платит, не различая - с живых или мертвых снимали, - переговоры пошли веселее. Обещал до весны притащить всех пленных по списку. Но если кто захочет остаться...
Я подтвердил, что в таком варианте никаких претензий. Пусть при свидетелях скажут и идут в любом направлении. И потребовал ускорить процесс. А то имеются покупатели в миссиях на души и тела его людей, а на кого нет - никакого резона продолжать кормить. Да и те племена и роды, от которых он выступил посредником, должны пошевелиться. Могут и не стесняться, тускарора уважаю, но и прочих ирокезов ничуть не меньше.
- Понятное дело, часть суммы товарами. Пушниной или еще какими.
Иезуиты честно заплатили монетами, но столько в лесах просто не найти. А тот же Рейс найдет возможность сбыть меха по удачной цене. Тем более сейчас, когда торговля фактически умерла и товар неминуемо поднялся в стоимости. Можно дважды поиметь, и каждый получит свою долю. Мы же не солдаты, чтобы в казну сдавать. В донесениях по поводу взятия поселка все имущество сгорело в жарком огне, а по поводу отправки детей в миссии мы вообще проявили фантазию исключительно ради спасения заблудших душ. Кстати, о сегодняшнем тоже положено сообщить, включая имена возвращенных женщин и расспросы по поводу их знакомых, еще находящихся в плену.
- А эта женщина? - влез Бернар. - Она кто?
Зря подумал, что удержатся. Вздохнул и принялся объяснять про знакомство и невозможность сейчас отправить в общей партии в Де-Труа, поскольку больна, изранена и вообще плохо себя чувствует. Может, и впрямь отлежится и перестанет отбрыкиваться от возвращения домой. Пара месяцев еще имеется. Ага, а ферма-то отстроена? Так и не поинтересовался, вечно занятый. В городе много возводили зданий и хозяйственных помещений, Робер наловчился за неделю стандартный дом ставить. А вот в районе? А не пора ли потребовать у Глэна отчет о проделанной работе и полученных суммах. Чую, без напоминания он непременно забудет поделиться и постарается зажилить побольше серебра. Не стоит забывать о своих интересах, постоянно занимаясь общественными.