Конечно, наши соратники покаялись перед Сочинцем за то, что понабрали личных вещей и готовой продукции. Однако качество этого раскаяния было не лучше обещаний. Все делали вид и были себе на уме. И, конечно же, каждый рассчитывал снова, как получим доступ к Алтарю, набрать полезного для себя любимого.
И, конечно же, Сочинец это понимал. Не мог не понимать после нашего разговора. Однако сделал вид, что поверил и обещаниям, и раскаянию. А что ему ещё оставалось? Всех не заставишь сразу строем ходить. На это нужно время. А времени у нас как раз не было.
Собственно, собрание прервалось в тот момент, когда Дунай, следивший за окрестностями, сделал знак, что к нам идут. И я даже почти не удивился, когда увидел гостей: Туза с прихлебателями, да Машу с Никой и их «качковую» свиту. А ещё Романа, который больше никого с собой не прихватил.
- Вечер в хату! – торжественно провозгласил Туз.
- День только наступил! – отрезал Сочинец. – До вечера ещё далеко.
- Да это выражение такое! – отмахнулся Туз. – Ты же вечером говоришь «добрый день», вот и тут…
- Ты давай, ближе к делу. Чего пришли? – прервал его военный.
Мы все сидели там же, где и во время собрания. И молча смотрели на гостей.
- Ну… Мы все общественных вещей набрали! – заметил Туз. – Ну и пришли за своей долей. Вот, Маня грит, ей бы иголки с ниткой!..
- Вот ты молодец! – обрадовалась Кострома, гибкой пантерой поднявшись со своего места. – А вы, небось, купили бутылки и горшки, о которых вас Сочинец просил? Так ведь?
- Что? – не понял Туз.
- Что «что»? Принесли нашу долю? – ласково спросила Кострома.
- Слушайте, мы не такие богатые, как вы! – вмешался дотоле молчавший Роман. – Мы не всё смогли взять, о чём договаривались: баллов не хватило!..
- Не всё?! Мать твою, да вы ни хрена не взяли из того, о чём договаривались! – зашипела Кострома. – Вы набрали себе шмоток, жратвы, ножиков всяких… Ни балла в общее дело не вложили! А теперь пришли за «своей долей»?! Валите к бабуям отсюда!
- Слышь, ты полегче! – обиделся Туз.
- Ты сам полегче! – посоветовал Дунай, подходя ближе.
Я тоже решил не отсиживаться. Намечалась драка. А значит, отсиживаться было как-то стыдно, что ли… Хотя, конечно же, я готов был бежать! В любой момент!
Но всё произошло слишком быстро.
Я только начал подниматься, как Туз, скривив лицо и крикнув что-то в духе: «Заткнись, бешеная сука!» – ткнул в сторону Костромы копьём. А Борис и Илай навели трофейные копья на Дуная и Сочинца, которые стояли ближе всего к ним.
И тут у Костромы внутри будто бомба взорвалась…
Я так и не понял, каким образом копьё Туза перекочевало ей в руки, а сам он оказался на земле, держась за кокушки и подвывая… Это случилось слишком быстро для моего восприятия. Одно смазанное движение – и результат…
Но вот как лишились копий оставшиеся два гопника, я заметить успел… К Костроме они стояли боком, уделяя внимание мужикам, а не хрупкой на вид девушке. Поэтому даже не успели развернуться, когда им обоим по рукам прилетело тяжёлым деревянным древком, которое грозно прогудело, рассекая воздух.
Удар пришёлся по кистям, сжимавшим оружие. И оказался он таким сильным, что шансов не разжать руки у гопников не было. Под крик Маши: «Прекратите уже!» два копья полетели на землю.
И немедленно были подхвачены Сочинцем и Дунаем.
А Кострома, как грозная Валькирия, опёрлась на третье копьё, поставив ногу на воющего от обиды и боли Туза. После чего оглядела гостей и громко повторила:
- Когда я говорю: «Валите!» – вы валите. Когда я говорю: «Заткнулись» – вы затыкаетесь.
- Мы поняли… Всё! Хватит ссор! – сразу же вмешалась Маша. – Отдай им их копья, и мы уходим!..
- Разве, мать твою, я сказала: «Идите сюда за своими приблудами»? – воскликнула Кострома. – Разве я сказала: «Маша, можно вякать херню»? Нет! Я сказала: «Валите отсюда к бабуям!». Так какого хрена вы ещё здесь, ушлёпки?!
- Оружие… – попытался попросить Борис.
И еле увернулся от прогудевшего в воздухе древка копья.
- Сука, я за себя больше не отвечаю! – взвилась Кострома. – Ещё один «вяк» про копья, и я его верну остриём в живот!..
И тут я понял, что нахожусь в очень неудобной позе… Я не встал, но и не сижу. Так и застыл, как какающий мальчик. Поэтому пришлось выбирать, что делать. То ли сесть, то ли встать, то ли уже свои делишки сделать. Благо, повод обосраться имелся…
Я решил встать.
- И козырь свой заберите! – Кострома сняла ногу с Туза, а затем от души отвесила ему в живот.
Гости всё ещё растерянно переглядывались. А наша валькирия уже как ни в чём не бывало вернулась на своё место. И заговорщицки подмигнула мне.