Попал я в армию после института аккурат к началу второй чеченской кампании, думал, в штабе, писарем отсижусь. Хрена лысого! Мне срок службы продлили в связи с боевыми действиями. Так я в разведроту и попал — роста я небольшого, кривоногий, как тот самый умывальник, только не хромой, глаза раскосые — ну натуральный казах или еще какой туркмен. Сначала Чуркой звали, потом, после того как я самым языкастым популярно объяснил, что к этому роду-племени не имею никакого отношения, стал называться Степняком или Татарином, что уже получше и подняло мой ранг повыше чмырдяев и духов. Что же касается неуставных взаимоотношений, то их не было. Каждый с автоматом, да с боевыми патронами и полными магазинами, так что обидчика могут и в спину пристрелить. Случайно. Вот так я и начинал службу, пока нас безродных и голопузых неумех не подобрал капитан Дятлов. Его перевели откуда-то с Мурманска или еще какого портового города, никто толком не знал, но взялся за нашу подготовку капитан знатно. Гонял как сидоровых коз и стоит сказать ему не простое огромное спасибо, а нижайший поклон до самой земли — вколоченные им навыки очень сильно пригодились при боевых действиях в горах.
Так вот Контора на меня и вышла. На всех нас. Присматривались, решали что-то кумекали. А потом подошли и пригласили, так сказать, в качестве исключения в порядке поощрения. Я тогда сразу отказался — чего это я зря в институте штаны протирал, чтобы всю жизнь по горам бегать? Ну и после дембеля на гражданку с чистой совестью. Тут-то они меня и прижали — участника боевых действий никуда не берут, боятся чеченского синдрома, а то как пойду причинять добро направо и налево, головы рубить, да глотки резать, что тогда? Первейшим делом работодатель на документы смотрит, а эти сволочи мне такую медсправочку и характеристику выправили, что не дай Бог каждому. Вынуждали, одним словом. Это сейчас я их понимаю — структура они тогда были новая, выросшая из состава старого КГБ, просто один из отделов, который и должен был решать «щекотливые» вопросы с неблагонадежными гражданами, стоящими у власти. Ну и до кучи с полевыми командирами. Так что пришлось мне к ним подаваться — кушать хочется всегда, а денежки имели свойство очень быстро заканчиваться.
Стоит сказать, что своих родителей я не знал — детдомовский я. Наверняка, поэтому они на меня и вышли и решили завербовать — в случае чего никто плакать по мне не будет да в военкомат запросы строчить. В институт я поступил сам — голова на плечах есть, память хорошая, да и наш директор, очень хороший человек, постарался с характеристикой, да и попросил своего приятеля от ректората посодействовать так сказать. Блата не было — был строгий обстоятельный отбор на бюджетные места и я прошел. Чего не скажешь о еще двоих наших из детдома. Специальность у меня — инженер-автомобилист. То есть я и автослесарем могу и баранку покрутить, да и в документах разобраться. Скажете, такие люди всегда пригодятся? Так то оно так, да только, как я уже сказал выше, Контора постаралась. Подобрала меня, бестолкового, умыла, обула, одела и научила тому, что ей требовалось — бесшумному идеальному убийству с признаками естественных причин. Чтобы и ментам никакой головной боли и родственники землю носом не рыли. С появлением видеокамер и компьютеров пришлось изучать микроэлектронику, схемы и платы, языки программирования, вирусы и антивирусы, взломы систем и способы защиты от них. Голова пухла от всех этих знаний, да и занятия как правило проходили в закрытых комнатах, где «студенты» и преподаватель не видели друг друга, да и сами ученики тоже не знали о присутствии других обучающихся. Хотя я догадывался.