— Что, даже меня? — спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.
— А тебя в особенности. — Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. — Где достал? И кто надоумил попробовать?
— Я не обязан перед тобой отчитываться! — рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. — Пусти!
— Ты слышал, что я сказал? — спокойным ледяным тоном спросил я его.
Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.
— Это все Шкет. — Прохныкал Горшок. — Предложил выпить, мы согласились.
— Который из них Шкет? — спросил я, кивая на приятелей.
Те замотали головами и Горшок пояснил.
— Шкет — это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.
— Недавно?
— Да.
— Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. — Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. — А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. — Это уже брату.
— Мама дома. — Тихо сказал он.
Я посмотрел на него.
— Ладно, иди на реку, умойся, хот нет, утонешь еще. — Брат фыркнул. — Сейчас вместе пойдем, отметим мой удачный поход. — Я потряс мешочком с монетами. — Девчонок возьмем, устроим посиделки.
Горшок позеленел.
— Мама говорит, рано еще посиделки устраивать.
— А ты что, пробовал уже? — не понял я.
— Ну-у-у, — протянул братец. — Теперь я понимаю, зачем отцу те картинки нужны были.
Я сразу же понял куда ветер дует. Его приятели стояли и слушали, развесив уши.
— Так, вы двое, потеряйтесь отсюда. — Орки недоуменно переглянулись. — Пошли по домам, говорю, нечего семейные тайны подслушивать. А ты давай, рассказывай.
— Да чего рассказывать. — Горшок стушевался и продолжил, когда приятели ушли. — Одна девочка мне нравится из соседней ступени.
Я кивнул. Половозрелыми орки становятся лет в десять — одиннадцать, так что к двенадцати это нормальный здоровый сильный мужик, который может завести семью и продолжить род. Другое дело, что живут они не так долго, если шестьдесят лет уже очень почтенный возраст. С троллями и гоблинами та же история, только мелочь живет чуть дольше, видно им от эльфов досталось.
— И что? Ты ее позвал на посиделки?
Посиделками у орков назывались общие гуляния у молодежи, которые проходили в строго отведенных местах под присмотров представителей порядка, где юноши и девушки общались и находили общие интересы, слушали музыку. Вроде дискотеки, только без мордобоя (на это служба порядка и нужна) и без громких звуков — исполнителями были сами молодые орки, кто на чем умел играть. В основном в ходу были барабаны и что-то вроде лютни или гитары — струнный инструмент. Мне еще в человеческом обличье медведь на ухо наступил, так что играть я даже не учился, а вот Горшок озаботился этой темой еще на второй ступени и требовал у матери гитару. Теперь понятно зачем.
— Нет. — Замотал головой братец. — Боязно.
— А на речку она с нами пойдет? — спросил я его. — Поговори, с лоб-то не ударит.
— А вдруг не согласится. — Горшок от битья немного протрезвел и стал более-менее разумно мыслить. — Как тогда быть?
Мне бы его проблемы неразделенной любви, сейчас не об этом думать надо, а как вывернуться перед матерью, хотя у нее просто отличный нюх.
— Попытка не пытка, — сказал я. — Попробуй, а то так и будешь ходить вокруг да около. Или хочешь, я за тебя попробую.
— Нет!!! — завопил Горшок. Ну, его возражения понятны, кому понравиться, что за тебя просят.
— Как хочешь, — пожал я плечами. — А вот умыться тебе не помешает, так что дуй-ка ты к колодцу, да смотри там не спались, чтобы твою помятую физиономию много народу не видело.
Горшок просиял.
— Я мигом. — И убежал.
А я побрел домой. Усталость навалилась с новой силой и, отворяя калитку, я услышал девчачий визг, а потом на мне повисла Зорька и потерлась носом о мой нос.
— Ты что это делаешь, паршивка?! — крикнула ей Нилина. — Меня и себя позоришь!
— Так я же от радости. — Девчонка выпустила меня и посмотрела прямо в глаза. — Ты же не обиделся?
Я от проявления такой нежности вообще встал столбом и ударь меня кто-нибудь по затылку, так точно бы тут же вырубил. Нилина смотрела грозно, но даже в ее глазах читалось какое-то облегчение от того, что я вернулся живой и здоровый и даже с монетами. Зорька рассматривала меня как диковинного зверя, случайно залезшего к ним во двор. Я знаю, зачем орки трутся носами и совершенно не ожидал этого от девчонки, которая официально приходится мне сестрой — мама и Нилина заключили «семейный» союз, если его так можно назвать. Теперь все вместе мы одна семья, которая официально установила узы родства.