Тело Спайка опускают в нее. Его лицо кажется удивительно спокойным, умиротворенным; кровью испачканы грудь и спина.
Я стою у края ямы; Беатрис и Елена рядом. Мы склоняем головы. Минута прощания, минута тишины — это все, что позволил нам Алекс.
Если бы не я, Спайк был бы жив. Если бы я повела себя решительнее и сама атаковала тех двоих, живы были бы и многие другие; мы успели бы уйти до начала боя.
Моя вина. Все случившееся — моя вина.
И первая пригоршня земли — моя. Потом люди берутся за лопаты, и вскоре Спайк уже скрыт от глаз живых. Ушел в землю.
Мы бежим.
Скорость, физическое усилие, потребность наполнять воздухом грудь и ставить одну ногу перед другой, снова и снова, притупляют боль, но стереть ее совсем не в силах.
27
КАЙ
Что происходит? — мысленно спрашивает на бегу Фрейя.
Понятия не имею.
Думаешь, Шэй права, и Келли действительно погибла?
Погибла Келли раньше, от нее остался только призрак. Разве можно убить призрак?
Но если так, если ее нельзя убить, то где она?
Я не знаю, что ответить. Меня так трясет, будто я только что снова потерял сестру. В самом конце, когда Шэй стояла в огне, мне показалось, что она как будто обернута чем-то. Могла ли это быть Келли?
Потом Шэй сказала что-то еще, мол, Келли это не Келли, а другая девочка, которая только притворилась моей сестрой. Не могу поверить. В детстве Келли всегда отличалась богатой фантазией и выдавала себя за своих воображаемых друзей или героев книг. Может быть, после всего, что с ней случилось, она впала в детство? Но значит ли это, что Келли действительно погибла? Что она спасла Шэй ценой собственной жизни? Я задыхаюсь от боли. Нет, об этом сейчас лучше не думать.
Смотрю на Шэй, которая бежит рядом, и не могу отделаться от ощущения, что все это не по-настоящему, что так не может быть. Впрочем, и само спасение Шэй казалось бы невероятным и невозможным, если бы я не видел это все собственными глазами.
Я так и не попрощался с Келли — и уже не в первый раз. Но боль, какой бы мучительной ни была, переносится легче. Может быть, теперь, после всех выпавших на ее долю тягот и испытаний, Келли упокоилась с миром.
Мы бежим. Похоже, все без вопросов доверились Алексу и готовы слушаться. По крайней мере, пока. Если принимать во внимание, сколько солдат осталось на поле боя, возможное повторение бомбежки и отсутствие среди мертвых лейтенанта Киркланд-Смита, решение уйти от опасного места как можно дальше представляется вполне логичным.
Если бы только его принял не Алекс. Вот за ним я определенно не готов следовать безоглядно.
Почему? — спрашивает Фрейя, уловив мои мысли. Расскажи мне о нем подробнее.
Ты же знаешь, был моим отчимом. Он отец Келли. Я так его ненавидел. Быстро и коротко ввожу Фрейю в курс дела — рассказываю о его манипуляциях, об отношении к нам, о моих подозрениях относительно его причастности к исчезновению Келли. Хотя последнее представляется сейчас маловероятным: даже он не похитил бы дочь для проведения экспериментов в подземной лаборатории на Шетлендах.
А еще он спас Шэй из ловушки раньше и еще раз сегодня. Это я знаю точно.
Думаешь, ему можно доверять? — спрашивает Фрейя.
Я фыркаю, точнее, мысленно изображаю нечто напоминающее этот звук. Никогда. Но я готов дать ему шанс. Поверить на этот раз. Первый раз. Но чтобы знать наверняка, нам нужно понять, что здесь происходит. Кто эти люди, которые пришли с Алексом? Он сказал, что привел их, чтобы спасти нас, но привел откуда?
До сих пор разговорчивостью они не отличались, но, с другой стороны, и времени для болтовни не было. Однако есть в них что-то странное. Только сосредоточиться и определить, в чем заключается эта странность, некогда.
Не задавая вопросов, они делают все, что говорит Алекс. У них неплохо получается убивать — с солдатами они успешно справились, — но при этом их трудно назвать убийцами. Они не похожи на наемников, профессиональных военных или вообще на людей, применяющих насилие ради насилия. В другой ситуации я бы принял их за университетских коллег Алекса, натренированных и с оружием.
Шэй рассказала тебе, что происходит?