И что еще хуже, какое-то ужасное чувство грызет и грызет меня изнутри, не дает покоя.
Виновата же я. Разве нет?
Я виновата в том, что Шэй ушла. Она посчитала себя зараженной, решила, что все остальные, включая ее мать, подхватили эту дрянь от нее и поэтому заразились и умерли. А я позволила ей думать так, не возразила, не сказала правду.
Я не сказала ей, что это я была все время носителем. Шэй такое в голову не пришло, потому что я мертва, вы когда-нибудь слышали о заразном призраке? Но все крупные центры эпидемии: Шетлендские острова, Абердин, Эдинбург, Ньюкасл и дальше — это места, в которых я бывала. Болезнь вспыхивала там вскоре после моего появления, а значит, я и принесла ее туда.
Потом, когда Шэй заболела и выздоровела, у нее появилась способность видеть и слышать меня. Она единственная, кому это удалось, если не считать меня, излечившейся ценой жизни. Потом болезнь действительно последовала за ней, но только потому, что я сопровождала ее. Шэй не была ни в Абердине, ни в Ньюкасле. Она объяснила это тем, что, возможно, в тех местах были другие выжившие, но никаких выживших я в этих городах не видела.
Шэй никогда бы не ушла от нас с Каем, если бы я сказала ей правду, но…
Нет! Виновата не я! Виноват только Первый, который и сделал все это со мной. Он заразил меня в подземной лаборатории, а когда я выжила и изменилась, вылечил огнем, превратив в то, что я сейчас из себя представляю.
Во всем виноват он.
Все, что я делала с самого начала — привела Шэй и Кая сюда, чтобы найти очаг эпидемии, а потом утаила от Шэй правду, — для того, чтобы добраться до Первого. Предполагалось, что я пойду с Шэй и буду рядом, когда они отыщут его. Вот почему я не смогла сказать ей правду — если бы Шэй знала, что не виновата, ей было бы незачем идти к ним.
Но она ушла без меня.
Почему? Почему Шэй не взяла меня с собой?
Кай плачет, а гнев и жар внутри меня крепнут, перерастают в ярость, которая может уничтожить и поглотить мир.
Первый должен заплатить за то, что сделал.
3
ШЭЙ
Лишь оказавшись в крохотной герметичной комнате, я получаю наконец возможность снять защитный костюм, но ощущение несвободы, стесненности, нехватки воздуха не исчезает. Одна стена в комнате стеклянная, и стекло очень толстое.
По другую сторону прозрачной стены доктор Морган и двое мужчин, оба старше, не те, что выходили ко мне. Вся трое в форме. Они разговаривают, но я ничего не слышу.
Стучу в стекло. Компания продолжает разговаривать, но секундой позже доктор Морган протягивает руку к панели управления и включает звук.
— Привет, Шэй. Извини, что разговариваем вот так. — Она кивком указывает на разделяющую нас стену. — Как ты себя чувствуешь? Тебе комфортнее без костюма?
Я пожимаю плечами.
— Да. Конечно.
Морган натянуто улыбается.
— Итак, мы выяснили кое-что о тебе. — Она смотрит на планшет, который держит в руках. — Узнали, к примеру, что тебя разыскивают в связи с убийством. Говорят также, что у тебя иммунитет.
— Я никого не убивала! — Едва произнеся это, я сознаю, что солгала, потому что из-за меня умерло много-много людей. Вздыхаю и складываю руки на груди. — То есть не я застрелила того парня, о котором они говорят. — Морган кивает, выражение лица у нее настороженное, в ауре недоверие. Нет, не может быть. Неужели они не поверят мне только из-за той подставы, организованной военными из Полка особого назначения?
Сжимаю край стола, стоящего между мной и стеной, и подаюсь вперед.
— Выслушайте меня. Вы должны выслушать меня.
— Мы слушаем.
— У меня был грипп, и я уже думала, что умру. Моя мама умерла от этого гриппа. — Я заставляю себя абстрагироваться от боли. — И мы вернулись в Киллин…
— Мы? Ты говоришь о себе и Кае Танзере, также разыскиваемом после загадочного исчезновения из полицейской камеры в Инвернессе? Тебе известно, где он сейчас?
— Нет. В общем, у меня, как и у Кая, обнаружился иммунитет. Мы помогали в госпитале в Киллине. А потом тот жутковатый лейтенант из ПОНа…
— ПОНа?
— Из Полка особого назначения.
Доктор Морган вскидывает бровь, и я вижу: она никогда не слышала об этой части армии и понятия не имеет, что это такое. Как же такое возможно? Да, эта база принадлежит не армии, а ВВС, но неужели они настолько разделены, что не знают даже названий полков друг друга?
— Так или иначе, тот лейтенант — он называл себя Киркланд-Смитом — заявил, будто им известно, что я выжившая, и что меня забирают, чтобы помочь в изучении эпидемии. Но он соврал, они хотели убить меня.