Спайк заводит разговор с Эми, одновременно посылая мне мысленные комментарии и при этом не сбиваясь и не путаясь.
Эми улыбается ему, смотрит, склонив набок голову, теребит прядку волос, и я вижу то, чего не замечала до сих пор. Он ведь симпатичный парень, хотя и немного чудаковатый и эксцентричный.
Ну, спасибо.
Нахал! Прекрати подслушивать у меня в голове.
А ты не забывай ставить экран, тогда я и подслушивать не смогу.
Эми уже положила руку ему на локоть и рассказывает, как пробралась на какой-то концерт.
Осторожнее, ты ей нравишься.
Что? — Спайк вздрагивает и сбивается на середине предложения.
Я смеюсь.
Эми поворачивается и удивленно вскидывает бровь.
— Что смешного?
Я уже не могу сдерживаться и хохочу.
— Ничего, — выдавливаю из себя в паузе. — Извини, тут свое.
Спайк безуспешно пытается сохранить серьезное лицо и, отвернувшись, прыскает, но прикрывается кашлем.
Во второй половине дня тех из нас, кто прошел собеседование и тестирование, направляют в спортзал и библиотеку и предлагают развлечься самим.
Пора размяться. Я иду на кросс-тренажер, Спайк — на гребной. Эми выбирает беговую дорожку и, стараясь показать, что она в хорошей форме, тренируется, не прикладывая много сил. Беатрис интереса к фитнесу не проявляет и садится в уголке с книгой.
Оглядываюсь. Люди уже самостоятельно разделились на небольшие группы — в основном, как наша, по возрастным параметрам — и теперь разговаривают, занимаются и читают, но что-то здесь не так, и это не так возникло недавно. Мне нравится заниматься на тренажере, чувствовать, как напрягаются слишком долго остававшиеся без движения мышцы. Ощущение такое приятное, но…
В этом и есть что-то не то. Мы все такие довольные, расслабленные. Страхи, злость, боль ушли, и мы такие… умиротворенные. Делаем все, что нам скажут. Даже Спайк как будто забыл о своем бесконечном списке оставшихся без ответа вопросов.
Спайк? Думаю, нас снова чем-то опоили.
Почему ты так думаешь?
Все так довольны.
Молчание. Я знаю, что должен злиться, и я вроде бы злюсь, но не так, как должен.
Дай мне минутку. Думаю, мы можем кое-что с этим сделать.
Руки и ноги машинально продолжают выполнять движения на тренажере, а я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на себе. Раньше я делала так, чтобы вылечиться; смогу ли теперь обнаружить то, что попало в организм, и нейтрализовать? Нужно сосредоточиться, не забывая о тренажере, чтобы никто не заметил, что я снова отключилась.
Внутри меня по венам и артериям бежит кровь. Делает свою обычную работу, но только быстрее, потому что из-за физической нагрузки чаще сокращается сердце. Теплый румянец растекается по коже.
Ближе. Вот гемоглобин… белые клетки, лейкоциты… тромбоциты.
Еще ближе. Молекулы… атомы… частицы… крутятся, вертятся, влекут меня в свою круговерть.
Фокус.
Здесь что-то постороннее. В моей крови присутствует что-то, чего здесь быть не должно. Я следую за чужаком по всему телу, к мозгу и гоню в печень — разобраться, что оно из себя представляет.
В голове постепенно проясняется, и я ускоряю процесс, избавляясь от последних следов препарата.
Открываю глаза. Меня почти трясет от злости, но я все же сохраняю бесстрастное лицо и обвожу взглядом тех, кто рядом: улыбающуюся Беатрис с книгой на коленях; смеющуюся и теребящую прядку волос Эми; Спайка, рассказывающего ей очередной анекдот. Они управляют нами, контролируют нас. Превращают нас в послушную, безвольную толпу. Накормят нас той дрянью, которую я обнаружила в себе, и мы покорно делаем все, о чем они попросят, как сегодня с тестом на уровень интеллекта.
Спайк?
Ммм?
Ты можешь уничтожить то, чем нас напичкали, ускорив метаболизм этого вещества. Смотри. Я подключаюсь к нему, показываю, что и как сделала, и отступаю, чтобы он попробовал справиться с заданием сам.
Соскакиваю с кросс-тренажера. Только вчера мы были чужаками, однако у нас так много общего — мы все выжившие. Мы группа людей, объединенных уникальными способностями и пережитой трагедией. С ними, теми, кто собран в этой комнате, у меня намного больше общего, чем с кем-либо на планете, включая Кая и Иону.
Только вчера нас раздирали эмоции, справиться с которыми мы не могли, а сегодня все счастливы и довольны.
Беатрис хихикает над чем-то и переворачивает страницу. Она еще ребенок, а с детьми я общалась нечасто, разве что навещала иногда двоюродных братьев и сестер.