— Мистер Чистюля, — говорит Фрейя.
— Если кто-то придет домой и увидит светлые волосы и коробку из-под красной краски, ему не понадобится много времени, чтобы сложить два и два и понять, как ты теперь выглядишь.
— Ты прав. Извини. — Она смотрит на листок с инструкциями. — Ждать еще двадцать минут.
— Проголодалась? — Кай достает из пакета сэндвичи. — Выбирай — с яйцом и майонезом или с ветчиной? — Фрейя берет с ветчиной и уничтожает с аппетитом, свидетельствующим о том, что в последние дни наедаться ей случалось нечасто.
Кай берет утреннюю газету.
— Остановилась на первой странице?
— Вполне достаточно, — хмурится Фрейя. — Могли бы, по крайней мере, найти фотографию поприличнее. Эта мне совсем не нравится.
— На твоем месте я бы беспокоился об этом в последнюю очередь. — Он переворачивает страницу. — Теперь ты в списке новостей повыше эпидемии. Посмотри здесь. — На развороте цветная карта Соединенного Королевства с выделенными границами карантинной зоны. Вся Шотландия и северная Англия словно залиты красным. Запретный район.
— Выглядит так, словно северная Англия и Уэльс отрезаны от остальной страны. Неужели не понятно, что если так продолжится, их ограждения ничего не остановят?
Фрейя вздыхает и медленно ведет пальцем по границе зоны.
— Разве то, что мы хотим сделать, имеет значение, когда повсюду продолжают умирать люди?
— Да. Должно иметь. Единственная наша надежда — рассказать правду, и чем больше нас будет, тем лучше. Так что приводи себя в порядок и давай уберем здесь все за собой. А потом будем выбираться из Лондона. Посмотрим, удастся ли нам найти ту группу выживших, с которой мы установили контакт, и других тоже.
— Таких, как Шэй.
— Да. Мы сможем поработать вместе, определить, что нужно сделать, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Верно? — Кай поднимает руку.
— Верно.
Они шлепают ладонью о ладонь, и Фрейя идет к раковине — сполоснуть волосы. Ругается, бормочет под нос, но вода шумит, и Кай ее не слышит.
— Если болезнь захватит весь мир, на планете останутся только такие, как мы, выжившие, те, у кого есть иммунитет. Им пора бы понять и признать это.
Может быть, кто-то уже понял.
2
КАЙ
За окном пролетают километры. Автобус наполовину пустой; желающих проехать чуть дальше на север нет, поскольку это означает приближение к границе карантинной зоны, так что едут туда только по необходимости.
Рядом со мной, прислонившись к окну, дремлет Фрейя. Надо признать, изменилась она сильно и выглядит по-другому. Короткие, с медным отливом волосы придают ей «готический» вид; сюда же темная подводка для глаз и темная одежда. Увидеть в ней прежнюю Фрейю невозможно. А вот со мной тот же прием, похоже, не сработал. Хотя Фрейя утверждает обратное: бритая с одной стороны голова, подведенные ресницы и брови, черная одежда изменили меня до неузнаваемости. Очень даже возможно, что я тоже объявлен в розыск. И пусть камеры уличного наблюдения не засекли нас с Фрейей, в Глазго меня точно искали, и мое лицо могло остаться в списке разыскиваемых.
Рассеянно тру ладонью щетину на выбритом левом виске. Интересно, что бы обо всем этом подумала Шэй. Каждый раз, когда я думаю о ней, даже мимолетно, как сейчас, в груди разливается щемящая боль. Она всегда где-то там, на периферии моих мыслей, но выдвигается в центр, откликаясь на каждый, даже невнятный зов, и тогда боль концентрируется и выстреливает вглубь.
Впрочем, происходит такое не так часто.
Фрейя ворочается во сне, поворачивается и опускает голову мне на плечо. Лицо смягчилось. Что с ней произошло? Почему она так злилась?
Похоже, это случилось еще до эпидемии, а потом наложилось на новый опыт уже выжившей. Она первый встретившийся мне за долгое время человек, рядом с которым я чувствую себя уравновешенным и хладнокровным.
А еще от нее так чудесно, неописуемо пахнет. Даже не знаю, что это, но и сейчас невольно наклоняюсь, чтобы вдохнуть знакомый аромат.
Что бы подумала Шэй? Та же мысль, но только непрошеная и неудобная.
И тут Фрейя вдруг вскидывает голову и просыпается, как будто кто-то крикнул у нее в голове.
Так и есть.
— Келли говорит, что впереди контрольный пост, — шепчет она. — Проверяют каждую машину, заглядывают внутрь, потом пропускают. Что, если ищут меня?
— Не может быть, — шепчу я. — И в любом случае они ищут блондинку, снежную королеву, а не рыжую.
Фрейя закатывает глаза — мол, это не имеет значения, — но ее рука, касающаяся моей руки, напряжена. Ей страшно. Тревога крутит узлы в животе. Обойдется ли? Кого ищут — Фрейю, меня или обоих? Возможно, проверка никак не связана с нами, но в это почему-то не верится.