Что ему нужно обдумать и принять потерю — по-своему и в подходящее время, — это я понять могу, но когда мы разговаривали с ним накануне вечером, мне показалось, что с ним что-то происходит. Что? Не знаю. Скрывал ли Алекс что-то?
Но скрыть способ распространения эпидемии он не может, поскольку информация об этом слишком важна, и я молчать больше не могу.
Оглядываясь мысленно, нахожу Спайка и окликаю его: Привет, можем поговорить?
Конечно, мне все равно нужно передохнуть. Я в беседке.
Я выхожу в сад. Под ногами вертится Чемберлен.
Бывать в беседке мне еще не доводилось; она старая: толкни хорошенько — и завалится, но шагнув внутрь, я понимаю, почему Спайку здесь нравится. В углу он оборудовал себе уютное гнездышко с видом на запущенную лужайку и дом. Хорошее убежище.
Спайк убирает в сторону стопку книг, освобождая для меня стул, и я сажусь рядом с ним. Чемберлен сразу же прыгает мне на колени, поворачивается и устраивается так, чтобы наблюдать за дверью.
— А не отправиться ли вам, сэр Кот, куда-нибудь в постельку да вздремнуть немножко? — говорит Спайк и почесывает его за ухом, но Чемберлен не слышит — все его внимание сосредоточено на двери.
— Какой-то нервный сегодня, — сообщаю я, и тут до меня доходит, что кот весь день, с самого утра, не отстает от меня ни на шаг, как верный телохранитель. — Может, из-за меня.
— Что-то не так?
— Не знаю. Возможно. Мне нужно спросить тебя кое о чем, что может показаться немножко неуместным.
— Валяй.
— Помнишь, ты сказал однажды, что у тебя есть маска? Как думаешь, мы многое можем скрывать друг от друга?
Спайк смотрит на меня задумчиво.
— Ты имеешь в виду Алекса?
Вот так сюрприз! Никак не думала, что у Спайка могут возникнуть какие-то сомнения насчет Алекса. И причиной этих сомнений не может быть ни Кай, ни моя мама.
— Да. А как ты догадался? Знаешь что-то?
— Есть кое-какие вопросы. Я, например, не понимаю, как ему удавалось так долго хранить в секрете, что он выживший. Алекс объяснил, что не мог сказать нам, но почему? Очень даже мог, однако по каким-то неизвестным причинам не хотел.
— Предположим, тогда Алекс, должно быть, маскировал свою ауру, чтобы мы не поняли, что он выживший, но теперь ситуация изменилась, — говорю я. — И кто знает, не показывает ли он свою ауру не такой, какова она в действительности?
— Так что именно тебя беспокоит?
— Показать легче, чем сказать, — отвечаю я. Мы связываемся мысленно, и я показываю ему Келли.
Рассказываю о ней: как Келли привела нас на Шетленды. Потом рассказываю о вчерашнем разговоре с Алексом и упоминаю о его просьбе держать эту информацию в секрете. Оправдываюсь: сегодня утром он пропал, ничего никому не сказав и не объяснив, а я больше не считаю возможным держать такое при себе.
Пока я говорю, Спайк смотрит на меня спокойно и слушает внимательно. Моему рассказу о Келли он верит — иначе и быть не может, поскольку мы открыты друг другу. Он знает: все это — правда.
Я заканчиваю, и Спайк собирается что-то сказать, но не успевает и, повернувшись, смотрит на дверь беседки. Чемберлен впивается когтями мне в колено, и я моргаю от боли.
На пороге стоит Беатрис, и она не улыбается.
— Они здесь.
ЧАСТЬ 6
ПОЧИТАНИЕ
Чтобы увидеть правду, должно научиться слушать, и не только с помощью слуха, но и всеми органами чувств.
1
КАЙ
Я стою на каменистом холме над обгоревшими руинами последней тюрьмы Шэй. На свободе ли она теперь?
В группе спорили, что делать с обнаруженными в ловушке телами выживших, теми, которые не уничтожил огонь напавших на центр. В конце концов решили, что оставлять их с другими погибшими нельзя. Рано или поздно власти пришлют сюда кого-то — разобраться, что случилось. И мы не хотим оставлять тела выживших, которые могут подвергнуться экспериментам.
Почва здесь каменистая, копать трудно, поэтому все, что нам остается, это развести похоронные костры, хотя это и выглядит неправильно по отношению к людям, именно сжечь которых, пусть и заживо, намеревались их враги. Патрик спросил, не случится ли так, что после огня они станут такими же, как Келли, и после недолгого обсуждения мы решили, что нет, поскольку эти люди уже мертвы.
Но нам пришлось поспешить. Мы не могли допустить, чтобы нас обнаружили здесь. Власти либо сочли бы нас ответственными за нападение, либо, поняв, что мы выжившие, решили бы посадить под замок.