— Ты… ты… Ты он. Ты… — Не могу произнести то, что хочу.
— У тебя снова галлюцинации, котенок?
Котенок?
— Мы открыли ящик — и нá тебе: ты обманула Шредингера. Ты жива и мертва одновременно.
Я не понимаю, о чем он, но чем больше слушаю его голос, тем больше деталей всплывает в памяти. Он всегда носил костюм биологической защиты, поэтому я так и не разглядела его лицо. Да, я видела его в памяти Джей-Джея, но не узнала именно поэтому. Мне и в голову не приходило, что Первый и Алекс — один и тот же человек.
Но я знаю его голос. Голос, который слышала одним из последних перед тем, как меня вылечили.
Он тот, кого я так отчаянно искала все это время.
И вот какая несправедливость: он выживший! Я не могу заразить его, чтобы он умер. Я нашла его после долгих поисков и ничего не могу с ним сделать.
Ты Первый доктор! — Я вкладываю в это обвинение всю свою ненависть.
Он пожимает плечами.
— Для меня находили и слова похуже. Но ты… все любопытнее и любопытнее. Не уверен, что смог бы самостоятельно так быстро определить, что является причиной распространения эпидемии. Это сделала Шэй. Да, да, это она разгадала загадку и рассказала мне о тебе. И ей было так жаль меня — бедняжка думала, что рассказывает мне о моей умершей дочери, а не о сумасшедшем котенке-психопате. Знал бы я с самого начала!
Зачем ты вылечил меня?
Он качает головой.
— Такое разочарование. Столько времени и трудов потрачено, чтобы сделать тебя тем, кем ты была: выжившей. В конце концов я достиг желаемого, но получил дефективную, неполноценную душу. В случае твоего бегства риск был бы слишком велик, поэтому ты подлежала уничтожению. Кто бы мог подумать, что исцеление сделает тебя еще более опасной. К тому времени ты уже приняла личность Келли и даже не догадывалась, кто ты на самом деле.
Нет! Я Келли!
Разве не так?
Картинки в памяти меняются, словно в калейдоскопе: я вижу ее/себя; ее/мои чудесные темные волосы и голубые глаза; у нее были фотографии ее замечательного старшего брата и мамы, и она рассказывала мне о них, о ее доме, о том, где они жили. Рассказывала ночью, занимала нас, отвлекая от страха. И все, что она говорила о себе/мне, было намного лучше, интереснее моей жизни.
Проблески другой, отвергнутой жизни проносятся перед мысленным взором. Я пытаюсь оттолкнуть их, но не могу.
Страх. Боль.
То, о чем Келли не знала до шетлендской лаборатории. О чем не ведала в своей чудесной, идеальной жизни.
Я не Келли. Мое имя скрыто в темной глубине памяти; оно тайна, до которой так трудно докопаться.
Она выкрикивала мое имя, когда тащила меня за волосы вверх по ступенькам. Моя последняя приемная мать, та, от которой я сбежала. Я слышу ее сердитый, рычащий голос: Дженна, противная негодница.
И эхо в самой глубине…
Дженна.
Меня звали…
Мое имя Дженна.
А я хотела быть Келли.
Но я не она. И никогда не была ею.
— Начинаешь вспоминать, да? — говорит Алекс и с сожалением качает головой. — Я так надеялся, что выжившей будет моя дочь, но выжила ты.
По крайней мере, это значит, что ты не был моим отцом!
— Какое счастье для нас обоих. Но, какой бы ты ни была, ты достигла большего, чем я мог рассчитывать, — ты распространила заболевание, которое ограничивалось лишь узким кругом имевшихся в нашем распоряжении подопытных, в большинстве своем таких же ущербных, как ты. Теперь я понимаю, что мы допустили ошибку, сделав выборку из генетически слабого материала. Ты указала нам на эту ошибку и заслуживаешь благодарности.
Я смотрю на него и не знаю, что сказать. Болезнь, отчаяние, смерть — всем этим я обязана ему. Куда бы ни пошла, я везде заражаю людей, несу смерть, а он говорит, что благодарен мне?
Я нашла Первого и не могу его заразить — он уже переболел и выжил. Но может ли он сгореть?
Набрасываюсь на него жгучим пламенем, но он отшвыривает меня, едва пожав плечами.
— Послушай, мне пора. Еще многих из нас нужно спасти.
Многих из нас? О чем он?
О выживших?
И тут я вспоминаю о Шэй. Меня ведь послали найти Шэй.
15
ШЭЙ
Вбегаю в дом. Чемберлен снова вертится под ногами. Видел ли он, что я сделала? Запираю дверь на засов.
Одежда перепачкана кровью Спайка и рвотой, и я чувствую, что меня снова тошнит. Нужно срочно переодеться. Взбегаю по лестнице, сбрасывая на ходу вонючую одежду и с остервенением сдирая с кожи засохшую кровь, но получается плохо. К тому же то, чем я запачкалась внутри, просто так не отскребешь.