Михаил ШЕСТЕРИКОВ
КОЛОС
Стихотворения из сборника «Колос» (1970)
* * *
Всю силу сердца, что дала
Ему не жадная природа,
Он отдал делу.
А дела
Бессмертны в памяти народа.
Пойдут они из рода в род,
Их дали времени не скроют:
Народ бессмертен.
И народ
Дает бессмертие герою.
* * *
Выветривает время имена,
Стирает даты, яркие когда-то.
Историей становится война,
Уходим в книги мы, ее солдаты.
Все взвесила ученая рука.
Живых примет от нас осталось мало.
Мы в книжках всего-навсего войска
Таких-то и таких-то генералов.
Нам не везут ни курево, ни щи,
Ни шапки, ни обмотки, ни патроны,
Да и зачем?
Мы в книгах лишь клещи,
Лишь клинья, лишь пунктиры обороны.
И трудно мне, и одиноко мне
На тихой, подытоженной войне —
На схемах и листах ее добротных
Искать свою
Среди частей пехотных.
Бредешь-бредешь — и вдруг тебе мелькнет
Знакомая речушка иль высотка,
И вспыхнет в памяти наш третий взвод
И рыжий чуб сержанта-одногодка.
И закипят на сердце имена,
И загрохочут, и застонут даты…
Историей становится война,
Уходим в книги мы, ее солдаты.
ЛЕС
Глядя на встревоженные стаи,
Что на юг поднимутся вот-вот,
Роща тоже силы собирает,
Тоже припасается в отлет.
Миллионы листиков, как крылья,
Рвутся в небо — в путь далекий свой;
Кажется: еще одно усилье,
И она взовьется над землей.
Но его как раз и не хватает!..
Дуэт осени сырая мгла.
Облетают листья, облетают
С рощи,
С ослабевшего крыла.
Голая она стоит и ропщет,
И над ней уже ленивый снег…
Роща, роща!
Трепетная роща,
Птица, в землю вросшая навек!
* * *
Как тихо в роще осени твоей!
Пропали птицы.
Отсверкали грозы.
Под синим пологом погожих дней
Застыли желтые, как мед, березы.
И в этой хрупкой золотой тиши
Лишь тихо-тихо цвинькает синица,
Покой уравновешенной души
Не нарушает
Вежливая птица.
И надо мной синеют небеса,
А солнце катит огненное сито.
И желтой осени моей краса
Давным-давно оборвана, обита.
И я слежу с тревогой за тобой,
Свою судьбу имея на примете:
Есть беспощадный ветер —
Листовой, —
Вдруг и к тебе ворвется этот ветер.
* * *
Не Волга я, ты не Ока,
Но я река и ты река,
За нашими плечами дали.
Сквозь растоянья, сквозь века,
Ища друг друга, мы плутали.
А жизнь плела свои дела,
Она нам усмехнулась грустно:
Уперла в скалы наши русла,
И вновь надолго развела.
Течем спокойные снаружи,
Боль в синих тростниках тая.
Все дальше от меня,
Все глуше
Твоя певучая струя.
Но что нам дали и века?
Мы из любого далека
Пробьемся, встретимся — мы реки,
Как с Волгой встретилась Ока;
И вместе потечем навеки —
Одна вода, одна река!
* * *
Не светит ни одна звезда,
В полночных тучах пропадая;
В кромешной тьме идет вода,
Тяжелая, как нефть,
Слепая.
И вдруг в отверстия,
Как в пропасти,
Срывается
Ее поток;
И волны,
Падая на лопасти,
Дают молниеносный ток.
Еще вдали, меж берегами
Плывут те волны в черноту;
А ток уж здесь:
Он фонарями,
Сияя, светит на мосту.
И удивляться не умея,
Вода пройдет между камней;
И зрячий свет, рожденный ею,
В пучине
Отразит своей.
* * *
О смерти
Некогда мне думать:
Я весь в заботе молодой.
Я рты сухие Каракумов
Пою бессмертною водой.
Стада лесов гоню в пустыни,
В глухие, черные пески.
Я поселяю жизнь,
Где ныне
Безбрежья нежилой тоски.
Я смутные смиряю смерчи
И песней радую зарю.
Когда же думать мне о смерти,
Коль я живой
И жизнь творю!
* * *
Про меня говорят иные,
Плугом борозду развалив:
— Это ж яблоки земляные,
Золотой полевой нелив.
И мне должное воздавая,
Валят в подпол за возом воз.
Я еда круглогодовая
И готовлюсь на всякий спрос.
Где меня, в какой пище нету?
И в супы иду, и в рагу,
И в окрошку, и в винегреты,
И начинкою к пирогу.
Я гожусь на крахмал и к чаю,
При нужде заменяя мед;
Даже спирт в себе заключаю,
Рюмку выпьешь — и дух займет.
Я везде расту, во всем мире,
Мной довольны и стар и мал:
Кто картошку не ел в мундире,
Кожурою в соль не макал?
И под тихий свист коростеля
Я в походных пекусь кострах.
У кого они не хрустели,
Мои корочки, на зубах?
А когда голод скулы сводит,
Я гожусь для черного дня.
Потому с давних пор в народе
Вторым хлебом зовут меня.
* * *
Третий день воюет человек:
Третий день
Летит на город снег.
Мертвый,
Он заносит все подряд.
Устают колеса, вязнут ноги.
Но его бульдозеры теснят,
Давят, жмут к обочинам дороги.
Даже ночью — несмотря на тьму —
Бой ведут железные солдаты.
И берут, берут из куч зиму
Загребущие автогопаты.
Нарастили кузова машин
Свежими досками на аршин.
В них изрубленного снега горки,
Их везут куда-то на задворки.
Третий день
Летит на город снег,
Третий день с ним бьется человек.
БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ
1
Плыла луна над горбами Карпат,
Светлила в Дунае воду,
Когда из могилы встал солдат,
В которой лежал три года.
Ладонью крошки земли отряхнул
С солдатских волос коротких.
И на здоровье трижды чихнул
И выбил пыль из пилотки.
В ночной тишине пропел петух.
И вздрогнул солдат и подумал вслух:
— Чего я торчал в могиле?
Живого, видно, зарыли.
Его освежил густой ветерок,
Пропахший лесом карпатским.
Солдат лостоял — и пошел на восток
Широким шагом солдатским.
Шагал солдат под небом чужим,
И наши дороги мерял,
И в то, что лежал в земле живым
И встал из могилы, —
Не верил.
2
Июль не жалел для земли тепла,
Намыливал воину спину.
И вот на выходе из села
Его догнала машина.
Шофер молодецки затормозил:
— Садись в кабину, служивый!
И, снова пыль заклубив, спросил:
— Ну, живы?
— Выходит, — живы.
~ 1 ~