Нерешительно нажимаю на дисплей, а затем на кнопку вызова. В трубке раздаются длинные гудки... Мне кажется, что время тянется, точно патока - медленно, тягуче, будто специально мучая меня. На десятый гудок в трубке все раздалось сонное "алло".
- Здравствуйте. Я по поводу одной из пациенток, ее зовут Елизавета Калинина...
- Девушка, - перебил меня недовольный голос медсестры, - вы на время смотрели вообще? На часах почти одиннадцать. Позвоните завтра с утра с восьми часов. На все вопросы вам ответит лечащий врач.
И в трубке раздались короткие гудки.
- Зараза! - сквозь зубы проскрежетала я, зло уставившись на погаснувший экран. - Так сложно было ответить?! Да что б у тебя смена тяжелой выдалась!
Да, я была сейчас разгневана! Ну что ей стоило посмотреть по компьютеру информацию о пациенте?
Со злости швырнула телефон на кровать и начала раздеваться, фактически срывая с себя одежду. Оставшись в одном нижнем простеньком белье, глубоко задышала, пытаясь успокоиться.
- Так, Кать, - обратилась сама к себе, - перестань. Позвонишь завтра с самого утра и обо всем узнаешь.
И все же какое-то предчувствие е давало мне до конца успокоиться, я сердцем чувствовала, что что-то случилось. Что? Надеюсь, это никак не связано с мамой. Очень на это надеюсь.
Тряхнула головой, прогоняя плохие мысли и, надев халат, прихватила принадлежности для душа и вышла из комнаты - нужно освежиться.
Через полчаса, приняв все водные процедуры, насухо вытерла волосы полотенцем и завалилась спать. Перед завтрашним днем нужно как следует выспаться - у барной стойки я буду работать самостоятельно! От завтрашнего дня будет зависеть примут ли меня на постоянной основе с официальным трудоустройством, или же придется покинуть это место разврата и похоти, замаскированное под дорогой ночной клуб.
- Доброе утро, - поздоровалась с девушкой, приложив телефон к уху.
- Доброе, - раздалось с того конца.
- Я по поводу пациентки.
- Имя и Фамилия?
- Елизавета Калинина.
- Минуточку.
С той стороны послышалось неторопливое щелканье по клавиатуре и тихий, еле слышный бубнеж, которого я не разобрала.
Через некоторое время в трубке снова раздалось:
- Алло, вы еще тут?
- Да. - Тут же отозвалась, нервно теребя край своей черной футболки с надписью "My life".
- Елизавета Калинина, 1970 года рождения, проживающая по адресу...
- Да, это она. - Зачем-то кивнула я, прекрасно понимая, что меня все равно никто не видит.
- Вам следует немедленно связаться с лечащим врачом, он вам все разъяснит. Записывайте номер. - Она озвучила цифры сотового и, сухо попрощавшись, положила трубку.
- Ничего не понимаю. - Встревожено произнесла я, похолодевшими пальцами набирая номер.
Раздались длинные гудки.
- Слушаю.
- Здравствуйте, мне в регистратуре дали ваш номер и сказали позвонить...
- А, вы на счет Елизаветы Калининой?
- Да. Я ее дочь.
- Дочь. - Кажется, мужчина на том конце тяжело вздохнул. Или мне показалось? - Девушка, слушайте меня внимательно, не перебивайте и просто примите как данность - не всё подвластно врачам.
Что-то не нравится мне начало разговора. Совсем не нравится.
- Понимаете, вчера пришли новые анализы... К сожалению, вашу маму мы оперировать не можем - опухоль разрослась настолько, что... - Он снова вздохнул. - Сожалею, но мы бессильны что-либо сделать. В данном случае операция и какое-либо лечение окажутся бессильными. Советую подготовиться - осталось совсем немного. Максимум две недели.
Эти слова прозвучали для меня, точно приговор! Доктор говорил что-то еще, но я его уже не слышала - меня точно оглушило, а в груди пробили огромную зияющую дыру. Мне казалось, что я начинаю задыхаться, в глазах потемнело, и телефон выпал из ослабевших рук. Если бы не сидела на кровати, то точно свалилась бы на пол - ноги стали словно ватными.
Мамочка - единственный родной человек во всем мире сейчас лежит на больничной койке, умирая от страшной болезни, и я не в силах что-либо сделать, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания.