Владимир Андреевич забрал свои сигареты, подошёл к окну, открыл его и закурил.
— Не один ты, Ваня, нервничал, — признался, выдыхая дым. — Мы с Селивёрстовой, пускай, и не друзья, но… чёртовы управленцы…
— Так это был их план? Зачем их вообще позвали? Сами бы не управились?
— Светилов не рядовой подонок, если ты ещё не поняла. И ты должна быть благодарна. Один из них спас тебе жизнь.
— Я бы и без него справилась. Вы хоть знаете, какие в Управлении обо мне распространяют слухи?
Кивнул.
— Болезненная правда — самый неприятный слух. Но когда это тебя волновало?
— Вы правы. Меня не волнуют сплетни. Но всё-таки в чём был план? Помимо того, чтобы записать наш разговор на диктофон брошенного Ваней телефона. — Обняла себя за плечи, не сумев сдержать эмоции. — А если бы он зазвонил, если бы Светилов заметил, если бы…
— Тише-тише… — Иван прижал подругу к себе. — Всё позади.
— Так в чём гениальность управленцев? Я не понимаю! — она продолжала возмущаться, но из объятий не убегала. — И ты был с ними заодно?
Кивнул. Думал, оттолкнёт, но она лишь впилась ногтями ему в поясницу.
— Не мучай парня. Сегодня он стал мужиком.
— Да что вы такое…
— Резников, я снижаю градус серьёзности. Успокойся. В общем, Саша, так. Когда Светилов прислал видео с угрозой, я связался с управленцами. Оказывается, они давно пасли профессора. В помощи не отказали, свои тёрки, выехали в посёлок. Но перед этим сказали, что нашли компромат у Сафьяловой. Кстати, она очнулась, когда явился человек Светилова.
— Она в порядке?
— Мои люди успели. Всё хорошо. Представляешь, — хмыкнул, — псы Светиловские всё перерыли, даже кафель сняли, а в духовку не заглянули. Свой нетбук Сафьялова завернула в полиэтилен и положила на противень, а сверху набросала разломанной выпечки и заложила края компа хлебом. Ты знала, что она печёт? — докурил сигарету.
Александра помотала головой.
— Она ещё слишком слаба. Но завтра-послезавтра скажет код. Так что Светилов у нас в кармане.
— Об этом мне и сообщил Владимир Андреевич, — продолжил Иван.
— Когда? А я где была?
— В подвале. Ты была снаружи.
— Поэтому ты задержался, — догадалась Саша.
— Владимир Андреевич предусмотрел все варианты и даже то, что ты заменишь собой Нильскую.
— Об этом я и сама не знала. Вы-то как могли знать, Владимир Андреевич? И начала я игру из-за тебя, Ваня. Кто вдруг стал добрым и разрешил профессору забрать деньги?
— Я разрешил. У нас с управленцами был договор: выяснить, где деньги и доставить Светилова в тюрьму живым. Но вы, ребята, — взялся за вторую сигарету, передумал, отложил пачку, — едва всё не испортили. По рассказам очевидцев и того же Светилова, машина Резникова его хотела расплющить в лепёшку.
— Не знаю, как машина, — улыбнулся Ваня, — но я очень хотел. Такие люди не должны жить. Для них нет правосудия, закона. Власть, деньги и никакой морали.
— Тогда почему управленец не убил профессора? — возмутилась Саша. — Ещё бы чуть-чуть, и я осталась без носа, а, может, и хуже!
— А кто тебя заставлял идти вместо Нильской? — резонно заметил Рукавица. — Я же говорю, у нас с управленцами договор. Посадить Светилова в тюрьму живым. Покалеченным, ладно, но главное не трупом.
— Да какая разница?
— Большая, Саша… — Всё-таки закурил новую, — бюрократия, бумажки, волокита, они никому не нужны. Убиваешь на месте задержания — объясняешься, доказываешь.
— Ничего подобного! Он не был безоружным!
— Не был. Только он Светилов. За ним такие люди стоят. Тебе и не снилось.
Александра недовольно скрестила руки на груди.
Рукавица продолжил:
— Поэтому было решено: тихо берём профессора.
На слове «тихо» она фыркнула.
— Не тихо, неважно! — нахмурился Владимир Андреевич. — Берём живым и отправляем в камеру. Там он попадает к своему заклятому врагу.
— Фурскому?
— Нет. Тот после смерти дочери никакой. Тряпка, а не крутой Нулевой. К другому. Доровскому. Слышала о таком?
— Ещё один мерзкий тип. Специализируется на ядах.
— У них соперничество. А ещё они когда-то что-то не поделили. И если вдруг со Светиловым что-то случится… — пожал плечами. — Закон ни при чём, полиция тоже. Судьба.
— Убийство в камере поднимет шумиху.
— Да, Саш. Но на зоне свои законы, верно? К тому же кто сказал, что профессора прикончат?
— Но, если не прикончат, его вытащат. Или опять сбежит.
— Поэтому на этот раз мы подстраховались со всех сторон. Разрешили ему забрать деньги, чтобы потом их же изъять. Нет денег, нет власти. Нет власти и друзей не стало. Профессор как держал своих людей?