Семь обернулся. Твари нигде не было. Как не было вихря или звуков. Он огляделся по сторонам. Исчезла, словно и не было вовсе.
Он сделал неуверенный шаг в сторону, листья под его ногами пришли в движение и, казавшаяся еще секунду назад твердой, земля ушла из-под ног, утаскивая за собой вниз. Слишком поздно Семь понял, что все это время бежал по самому краю обрыва. Плотная полоса деревьев не давала рассмотреть, что находится на расстоянии вытянутой руки. Густой туман окутал кромку со всех сторон, заставляя думать, что впереди все еще есть путь. Его не было. И Семь кубарем покатился вниз по крутому склону.
Плечо ударилось о корень. Колено пробила острая боль, когда нога наткнулась на булыжник. Семь попытался сгруппироваться, но его сразу откинуло в сторону на идеально гладкую часть склона.
“Вода? Камни? Деревья?” — только и думал Семь, пытаясь понять, что ждет его впереди.
Чего он точно не ожидал, так это того, что в самом конце крутого спуска окажется огромная сетка из листьев, натянутая в нескольких метрах над землей.
С каждой секундой Семь все больше набирал скорость и вылетел на нее как пробка вылетает из бутылки, задержавшись всего на мгновение. Листва поднялась в воздух, Семь только заметил сплетенные прутья наподобие паутины, разошедшиеся под его весом, и снова полетел вниз.
На этот раз он пластом грохнулся на камни. Сразу почувствовал острую боль в затылке и спине. Услышал, как рядом журчит ручей. Хороший звук. Приятный. Будто кто-то бережно обволакивает со всех сторон и уносит за собой. А потом темнота застелила глаза и сознание окончательно покинуло его.
Глава 8
Путы трубок плотно окутали Док со всех сторон. Борис сделал все строго по инструкции, выданной системой лазарета, но внутри почему-то все еще оставался неприятный осадочек: ему не переставало казаться, что сделать можно было намного больше. Если бы это он попал в ловушку и это ему отрезало ноги, то Док бы в лепешку расшиблась, но поставила бы его на ноги в течение пары дней. По крайней мере, полностью бы убрала боль, привела в чувства и нашла протезы в этой чертовой медицинской лаборатории. Ведь должны же здесь быть протезы, в конце концов!
Часть трубок была подсоединена к датчикам, которые каждые три минуты снимали показатели состояния органов и выводили их на монитор. Другая часть — к иглам, вошедшим подобно острым зубьям капкана в ее ноги. Что ж, хоть здесь Борис мог поставить себе жирный плюс. Он решил не мелочиться: оборудование станции было передовым, на таком вполне получится сохранить нервные окончания, а когда они выберутся, то и оснастить Док не просто бионическими протезами, а полноценными новыми конечностями. Если понадобится, он вернет ее на Косса вместе с половиной модуля “Новой звезды”, а дальше отвезет к одному знакомому хирургу, известному любому постоянному клиенту черного рынка. Тот, правда, больше специализируется по внутренним органам, но Борис был уверен, что за прощение одного крохотного долга ценой в не самую хорошую жизнь, хирург сможет найти парочку симпатичных живых конечностей.
Впрочем, все эти планы, стратегии и фантазии так и не смогли полностью занять мысли Бориса. Он слушал писк приборов, отмечая стабильное состояние, ровное дыхание и хороший пульс, но взглядом внимательно следил за ребенком, которого Ари и Рэм решили скинуть на его плечи, и все никак не мог понять, в какой момент из штурмовика он вдруг превратился в сиделку и няньку. Спиногрызов он в принципе не жаловал, поэтому и своих никогда не хотел, а за чужими следить — и подавно не было такого желания.
Что-то ему подсказывало, что такой поворот событий случился вовсе не по прихоти капитана. Рэм, конечно, отдал приказ. Но Арханиара за его спиной как-то уж слишком волновалась. На ней вся ответственность, твердо решил Борис и протяжно вздохнул. В какой-то момент он прикинул, что подобный финт — отвратительная усмешка судьбы. Еще несколько часов назад он сам пожелал, чтобы Ари показала свою человечность. И вот, пожалуйста. Дождался, думал Борис, всей душой ненавидя себя за неправильно сбывшееся желание. Словно все было полностью в его власти и пожелай он чего-то другого, то не торчал бы сейчас в лазарете с Док без создания и важной малявкой, мельтешащей рядом.
На секунду он зажмурился и с полной решимостью мысленно произнес: “Хочу, чтобы ты сбежала. Хочу, чтобы ты сбежала. Давай же, убегай. У-бе-гай. Проваливай, говорю”.
— Что ты делаешь? — в эту же секунду раздался голос ребенка.
Она стояла среди кучи хлама, сброшенного со стола, с таким деловым видом, будто все принадлежало ей лично, а Борис умудрился развалить ее драгоценности по комнате.