Назвать его ребенком у Ари не поворачивался язык, хотя из детского возраста тот явно вышел совсем недавно. И все же это скорее был юный мужчина, чем мальчик. Он сидел скрестив ноги, в одной руке держал длинный острый клинок, другой барабанил по колену. Его одежда мало чем отличалась от одежды остальных, разве что обладала большим количеством дыр и была множество раз порезана и перешита. Очень высокий для своего возраста, он был ближе к Рэму или Семь, чем к детям вокруг. И он оказался невероятно красив. Эта красота показалась Ари неестественно идеальной, невозможной. Не бывает настолько красивых людей с абсолютной симметрией в чертах лица, с совершенными пропорциями тела. У Ари даже проскользнула мысль, что его создали генетики. Впрочем, было и то, что все-таки выдавало в нем обычного человека: абсолютно неприятная ухмылка, которую хотелось силой стереть с его надменного лица. Моды всегда обладают располагающей харизмой, от Пана же хотелось бежать как можно дальше.
— До моих ушей донесся омерзительный звук. — Он ловко спрыгнул с трона и быстро прошел вдоль нестройных рядов мальчишек, как полководец, который обходит свою армию. — Этот звук заставил мои уши захлопнуться. Клянусь вам, они свернулись в трубочку и несколько раз ударили меня по щекам. А зубы… Знаете, что стало с моими зубами от этого отвратительного звука? Они заскрипели.
Вздох разочарования и натурального ужаса прошелся среди детей.
— Клянусь вам, они заскрипели. Стали двигаться из стороны в сторону и мерзко, ужасно, отвратительно скрипеть. И мне пришлось останавливать их собственными руками. Я сжал челюсть, оперся о дерево и со всей силы нажал, чтобы они больше не двигались. Еще немного — и я бы просто вырвал их из своего рта, чтобы больше никогда не бороться с их скрипом.
Он обвел суровым взглядом нестройные детские ряды, словно вычислял предателя, который посмел привести в движение его уши и зубы. Дети молчали, затаив дыхание.
— Кто это сделал? Кто это был, я хочу знать. Кто из вас решил, что может здесь плакать? — последнее слово он не сказал, а выплюнул, и его лицо в этот момент перекосила гримаса злобы.
Мальчишки в страхе расступились. Было видно, что они всеми силами стараются не привлекать к себе лишнего внимания. Те, кто был ближе, опустили взгляд. Те, кто стоял дальше, попытался спрятаться в темноте деревьев. Мальчики, которые не успели вытереть слезы и высморкаться, отчаянно пытались скрыться за спинами остальных. И только тварь вместе со Звездочкой оставались на своих местах.
Единственная на поляне девочка, как безумная, завороженно вглядывалась в лицо Хозяина и, кажется, вовсе забыла, как дышать.
— Я требую ответа. Кто осмелился мерзко рыдать в моему лесу? — прокричал Пан.
— Да! — вторила ему Звездочка. — Бросайте этого предателя в круг! В круг!
— В круг! В круг! — принялись скандировать мальчики с бревнами, через несколько фраз к ним присоединился десяток других детей.
— В круг! В круг! В круг! — хором кричали они.
Двое детей быстро сориентировались и выкинули под ноги Пану третьего. Не без удовольствия Ари отметила, что это был один из тех самых ребят, что несли их клетки. Не он начал рыдания, но он их подхватил, а остальные не сильно хотели вдаваться в подробности и разбираться, кто был первым. Тем более, что первый лежал сейчас в темноте возле дерева без сознания и вряд ли смог бы признаться.
Ари на это было откровенно плевать. Выкинут они одного или другого — им с капитаном нет разницы. Здесь все дети ненормальные. Так что этот вполне подходил.
Пару часов назад, когда он тащил двух взрослых людей, то вовсе не казался испуганным или расстроенным. Напротив, он был доволен и даже что-то напевал, а сейчас с его лица сошла вся краска, он нелепо хотел встать, окруженный со всех сторон, но каждый раз, поднимаясь, его нога подскальзывалась и отъезжала в сторону.
Это вызвало приступ смеха у компании самых маленьких детей, играющих возле твари. Звездочка шикнула на них, но Пан ничего не упустил из виду. Он с недовольством посмотрел в сторону младших. Обвел взглядом каждого из них и тварь. А потом совершенно неожиданно для всех, сам разразился хохотом.
— Вот так, — сказал он, продолжая смеяться и было в этом смехе столько наигранности, что у Ари сводило зубы от злости. — Вот так надо. Этот лес создан для веселья. Для игр. Для свободы. Здесь нет никаких правил, кроме одного — здесь запрещено реветь. Что мы делаем с теми, кто ревет? — спросил он у толпы.