Чуть дальше шли корабли четвертого, потом третьего и второго поколения. Чтобы их запустить требовалось меньше мощности, но в разы больше топлива, а Семь сильно сомневался, что он найдет хоть что-то отдаленно напоминающее топливо здесь. Только если распотрошить все и сцеживать по капле, на один корабль хватит...
Он прошел дальше и замер на месте, не зная, как реагировать. Перед его ногами лежал Паноптикон — самая охраняемая космическая тюрьма всех времен и вселенных. Она двигалась исключительно в космосе по собственной орбите и больше напоминала планету с отдельным допуском. Попасть на нее можно было только двумя путями: либо совершив особо тяжкое преступление перед Советом (и тогда тебя запирали в камеру), либо совершив особо тяжкое преступление перед обществом (и тогда ты становился охранником). Ни те, ни другие больше никогда не видели темноты, никогда не ступали на настоящую планету и не могли управлять собственным домом. Но в какой-то момент Паноптикон пропал. Слетел со своей орбиты и куда-то исчез. Это было самое громкое происшествие за последнюю тысячу лет.
— Так вот где ты, дом обреченных, — едва слышно произнес Семь. — Дети или особо опасные преступники? Как же дети смогли вас победить?
Семь задумался. И в ту же секунду его внимание привлек странный свет. Даже в кромешной тьме, что-то сияло так ярко, что волей-неволей привлекало к себе внимание. Далеко, на самой горе, до которой добираться не меньше часа. Но Семь все-таки пошел. Что-то внутри говорило, что это и есть один из возможных путей к спасению.
Один корабль, второй, третий. На секунду он потерял мерцающий предмет из виду и не сразу понял, что его заслоняет собой огромный неповоротливый стаффер или ковчег. Такие производились в эпоху задолго до его рождения и были использованы только раз или два. Один из полетов, оказывается, выпал на планету Марбас. Что ж, они хотели переселиться? Переселение почти удалось.
Он обошел ковчег, стараясь не подходить близко. Кто его знает, может, тот все еще фонит радиацией даже через столько лет. Но только стаффер остался вне поля его зрения, как в ту же секунду невероятное зрелище открылось впереди.
Корабль для межпланетных перелетов. Первый звездолет, созданный сумасшедшим ученым. Потому что только безумец мог поставить вместо топливных баков парус, вырабатывающий энергию от звездного света. Огромный парус, с которым может справиться разве что только десяток взрослых и сильных мужчин. И он отправился на этом корабле в компании своей жены и их племянника, которого они воспитывали как родного, с искренней верой, что сможет покорить неведомый до этого момента космос.
— Сколько же тебе тысяч лет, — присвистнул Семь, не имея возможности отвести взгляд.
Этот корабль начинал огромную свалку. Он был ее центром, а все остальное воронкой было разбросано вокруг него. Он единственный оказался невредимым. И его парус жил. Без ветра, без атмосферы, в любых условиях, он был неубиваем. Это был идеальный материал, который способен не просто пережить, но и зарядиться от звездного шторма. Идеальная структура, идеальное соотношение всего. Пожалуй, парус — это единственное действительно достойное в этом корабле.
Семь забрался внутрь. Космолет был копией обычного фрегата, которые бороздили моря и океаны в дополетный период. Его создателя явно убивало ностальгией. Внутри все было отделано серебром и золотом — металлами, которые представляли в то время особую ценность. Несколько кают внутри, место для экипажа, столовая, кают-компания. Семь усмехнулся про себя, представляя, как бы Борису понравился такой вариант.
Он поднялся выше. Капитанский мостик и штурвал управления. Семь провел по кнопкам, крутанул колесо и почувствовал небывалый прилив воодушевления. Рабочий парус, простое примитивное управление, идея, которая намного пережила своего создателя — это достойно восхищения. И это идеальный корабль в данной ситуации. Вот только было одно но. Создатель корабля делал его под себя, и скорее всего у этого безумного ученого не было левой руки. Потому что часть управления шла через огромный конус в виде большого крюка. Чтобы завести корабль, капитан в прямом смысле слова должен был стать его частью, закрепив отдельный элемент управления на своей руке в качестве бионического протеза. С этого момента корабль станет подчиняться ему как верный пес, а для паруса не нужна будет команда.