Всю зиму Иван Тимофеевич тщательно готовится к предстоящим работам: прорабатывает имеющуюся в городе археологическую и краеведческую литературу, устанавливает связь с Минусинским музеем, директор которого, Мартьянов, высылает ему книги и дает советы, наводит разного рода «справки» и «сличения» по собранным ранее материалам. Делается все, чтобы «быть наиболее вооруженным в той нелегкой научной специальности», какую он избрал для себя, т. е. в археологии.
Подготовка к экспедиционным исследованиям, в ходе которых он хотел получить более веские подтверждения палеолитического возраста каменных изделий из глиняных карьеров Афонтовой горы, ведется в неблагоприятных условиях: отсутствует необходимая справочная литература, нет удобного помещения, где можно было бы спокойно проработать и осмыслить добытый ранее материал. Научные занятия проводятся урывками, «между делом», Однако Савенков упорно преодолевает все эти трудности.
Его уже не удовлетворяют работы только в окрестностях города: он задумал беспрецедентное в истории археологических исследований Сибири предприятие — путешествие на лодке по Енисею на протяжении полтысячи километров! Чем шире масштаб работ, тем больше возможностей осуществить задуманную мечту — найти стоянки древних сибиряков.
В конце апреля 1885 года, как только сошел снег, Иван Тимофеевич и его неизменный спутник в походах орнитолог Киборт начали экскурсии по заранее составленной программе. Прежде всего нужно вновь обследовать место, которое не раз приносило удачу, — Афонтову гору. Снова начались частые визиты к карьерам. Вновь прямо из глины было извлечено несколько каменных орудий. Среди них преобладают плоские, оббитые с одной стороны изделия, которые Иван Тимофеевич, после «сопоставления с рисунками и описаниями в книгах», признал за мустьерские. Более грубые, оббитые с двух сторон встречались значительно реже и были близки сент-ашельским из Франции.
Особенно много собирает он с Кибортом костей вымерших животных. Коллекция их разрослась настолько, что Савенков устанавливает связь с И. Д. Черским, лучшим в Сибири знатоком «постплиоценовой» фауны, который со все возрастающим вниманием следил за его успехами. Черский согласился встретиться с ним в Красноярске и осмотреть места, где находят кости и обработанные камни.
Пока ожидается прибытие из Иркутска Черского, Иван Тимофеевич делает еще одно открытие: около заимки Долговой в слое глины, которая по виду напоминала афонтовские кирпичные глины, он открывает кости носорога и мамонта. Трубчатая кость первого животного была намеренно расколотой рукой древнего человека. «Для добывания костного мозга», — делает вывод Савенков. II как подтверждение его мысли, что кости животных не случайно оказались в лессах Долговой, а связаны с деятельностью первобытных охотников, в том слое глины вновь встречаются теперь уже хорошо знакомые изделия из камня — «одно орудие типа мустье» и несколько орудий, «сходных по типу с сент-ашель»!
10 июля в Красноярск приезжает Черский. Произошла, наконец, встреча двух людей, первых разведчиков древнекаменного века Сибири. Савенков ведет Черского на склоны Афонтовой горы, и они вместе осматривают в карьерах кирпичных заводов характер и залегание лессовидных глин. И. Д. Черский находит в глине тонкие и хрупкие раковины моллюсков, и первая радость! — делает вывод, что они принадлежат разновидностям, проживавшим некогда на суше. Это означало, что глины на склонах Афонтовой горы отложены не водными потоками, а ветром. Отсюда следовал первый важный вывод: кости животных и каменные орудия принесены сюда не водами Енисея из каких-то неизвестных мест, а оставлены здесь в древности и лежали с тех пор под толщей пыльного лесса, насыпанного бурями.
Возраст этих толщ можно было определить только после изучения и установления видов животных, костные остатки которых залегали в них в больших количествах. Черский внимательно изучил коллекцию костей, собранную Савенковым, и пришел к заключению, что среди них имеются остатки мамонта, шерстистого носорога, зубра и бизона, лошади, оленя и самое, может быть, неожиданное и невероятное — собаки! Древнейший возраст лессовых глин Афонтовой горы не подлежал теперь сомнению. Каменные орудия, извлеченные из них, можно было уверенно датировать палеолитическим временем.