Снова взревели моторы, и все, в том числе и Нельсон и Эндрюс, принялись подталкивать автомобиль. Каждый метр отвоевывался с большим трудом. Но вот началась полоса низкого, стелющегося по земле саксаула, колеса «фултона» завращались быстрее, и «додж» вывел его на такыр. Затем такая же длительная и не менее утомительная процедура повторилась с третьей машиной. Эндрюс мудро поступил, разделив караван автомобилей на партии, каждая из которых получала задание и двигалась к заранее определенной по карте точке особым маршрутом. Это позволило обследовать широкую полосу пустыни, да и риск оказаться всем в тупике в значительной мере уменьшался.
После короткого чаепития и ленча майхан (монгольскую палатку пастухов-кочевников) свернули и спрятали в кузове «фултона». Эндрюс отдал распоряжение отправляться в путь. Он пригласил Нельсона в легкий «додж», который вел за собой остальные машины. Нельсон последовал за энергично шагающим Эндрюсом, на боку которого болталась неизменная кобура с торчащей из нее рукояткой пистолета. Зоологу нужно постоянно быть начеку: мало ли какая живность встретится на пути?
Машины медленно двинулись одна за другой. Каждая из них отставала от впереди идущей ровно настолько, чтобы облако пыли, поднятое колесами, не окутывало пассажиров.
— Скажите, Рой, как пришла вам в голову мысль отправиться в Гоби на автомобилях?
— О, это целая история, — улыбнулся Эндрюс. — Я привел в ужас своих близких, а также друзей, когда объявил о своем намерении отправиться в центр Азии на моторах. Теперь я могу признаться, что мое предприятие было столь же романтично, сколь и бесшабашно, как экспедиция Пири и Амундсена, Стэнли и Гедина. Но три года назад я и виду не подал, что хоть секунду сомневаюсь в успехе. Большинство «трезво мыслящих людей» пожимало плечами: как можно так безрассудно отправиться на верную смерть? Впрочем, ради справедливости Должен сказать, что некоторый шанс на спасение нам ославляли: ведь при удаче можно было возвратиться назад на верблюдах. В том, что авто не выдержат езды в Гоби, никто не сомневался.
— И все же что вселяло уверенность в успех? — спросил Нельсон. — Если говорить откровенно, то, даже зная о благоприятном исходе поездок трех предшествующих лет, я долго колебался, прежде чем принял предложение Осборна отправиться с вами в Гоби. Ведь, сломайся мотор в пустыне, ни одна душа не придет на помощь. Откуда ей здесь взяться! А что делать, если кончится горючее?
— Разумеется, вы правы, страсть к приключениям — дело хорошее, по следовало трезво подумать о судьбе 26 человек, отправившихся вместе со мной в Гоби. Ведь ужас перед этой бескрайней, слабо исследованной пустыней, лишенной воды и жизни, был настолько велик, что даже после первого удачного возвращения в 1922 году многие считали, что нам просто повезло. Вы обратили внимание на эмблему нашей экспедиции?
Эндрюс указал на рукав куртки шофера. На ней красовался шестиугольник, окантованный красной полосой, а внутри были вписаны три буквы «ТАЭ» (Третья азиатская экспедиция). Рассеянность и невнимательность Нельсона стали в экспедиции притчей во языцех, и поэтому вопрос Эндрюса казался вполне естественным. Но эмблема так часто попадалась на глаза, что даже археолог не мог не заметить ее.
— Так вот «Третья центрально-азиатская (или просто азиатская) экспедиция»…
Эндрюс замолчал надолго.
— Первая состоялась тринадцать лет назад, в 1912 году. Тогда я впервые оказался в Азии. Вторая подготовила центрально-азиатскую экспедицию. Перед началом двадцатых годов мы развернули работы в Сычуани, а затем, чтобы не дублировать исследования Геологической службы Китая, обратились к малоизученным районам Гоби. Конечно, русские путешественники исколесили Центральную Азию вдоль и поперек, по перед нами стояли иные задачи. Однако как обеспечить успех экспедиции, если последователь ограничен временем и средствами?
Вопрос не праздный: в Гоби расстояния огромны, а местный транспорт — верблюды, лошади и быки — передвигается слишком медленно, чтобы заняться поисками наиболее перспективных для исследования районов. Знаете, Нельс, с какой скоростью передвигается караваи верблюдов? Две мили в час! Это значит, за день даже при хороших условиях можно пройти не более пятнадцати-двадцати миль. Французские археологи в Ордосе за шесть месяцев проехали на мулах всего лишь семьсот миль. Такие темпы нас не устраивали. Гоби к тому же далека от прочно освоенных человеком мест, вернее, изолирована от них. Добавьте сюда суровость климата, жару, холод, сбивающий с ног ветер, отсутствие воды, скудность кормов для животных… Одним словом, трудностей накапливалось так много, что следовало что-то придумать.