— Это для особо воцерковленных идиотов, — поморщился. Всегда кто–то хочет быть святее папы. Во всем должно быть чувство меры.
У товарища инженера не было чувства меры, он в своем позитивистском пафосе был религиозно истов. Он стал пластаться вдоль скалы, да еще с дарами, как будто точно знал, что там есть какой–то божок и к нему будет неудобно явиться без подарка.
Через пять коротеньких шажков, конечно, сорвался, по–дурацки выбросив вперед поднос и рухнув солдатиком в бродильню. С головой.
Стыдно признаться, но первым чувством Дениса было чисто мальчишеское злорадство. Получи, фашист, гранату!
Вынырнул — и смотрит, что интересно, не на своего напарника, мол, помогай, а туда, дальше, на невидимый Денису край бассейна. Нет, все же здравый смысл взял его в руки и развернул лицом вверх, к более разумному спутнику.
— Помочь? — не отказал себе в мелком удовольствии чуть поиздеваться господин аниматор.
Вообще–то от края обрыва до поверхности фруктов было всего метра полтора или чуть больше, но сразу становилось понятно, что самостоятельно по отвесной и склизкой стене практически без выступов выбраться не сможет даже тренированный атлет. Но дядя Саша попытался. Ободрал два кустика торчавшей из камня растительности и опять ушел с головой в брагу.
Не дожидаясь официального обращения, Денис лег на камень животом и свесил вниз одну руку. Фиг, не дотянуться. И поблизости не видать ничего, что можно было бы превратить, скажем, в шест.
Покачивающийся на стихающей волне инженер соображал быстрее:
— Снимай штаны!
В общем, турецкие шаровары спасли русского инженера, сами разлетевшись по шву на две части. Видимо, китайцы шили. О чем Денис не преминул напомнить спасенному и немного опьяневшему от испарений напарнику — сатисфакция за огородную поговорку.
Дядя Саша сидел молча, как бы опоминаясь, хотя сознание он явно не терял.
Денис раздраженно осматривал изувеченные штаны. Что теперь с ними делать? Бродить в трусах, пока не зашьешь? Чем зашьешь?!
— Ну что, дядя Саша, шабаш? В смысле пошли домой?
Тот ничего не ответил.
— Вы что–то там видели, дядя Саша?
Товарищ инженер снял свои влажные шорты, которые уже не были клетчатыми, и выжал их, потом трусы и переоделся, почему–то оглянувшись несколько раз в сторону невидимого края компостной ямы.
— Пошли.
Не хочет ничего рассказать, вот сволочь! Денису стало намного жальче свои шаровары.
Где–то уже на середине пути товарищ инженер поднял брошенный поднос, поднял его, перевернул и стал отдирать от его нижней поверхности, напоминающей оболочку кокосового ореха, грубые длинные волокна.
— Это вы намекаете, что можно починить мои штаны? А иголка? Честно говоря, я думал, что в благодарность за спасение пожертвуете мне свои шорты.
— Я пытаюсь определить, из чего мы можем сделать веревки для нашего будущего плота.
Денис остановился:
— Так вы мне расскажете, что там видели?
— Что я там мог увидеть? Я чуть не утонул, а потом ты меня спасал.
— Мне кажется, вы мне не все говорите.
Дядя Саша отбросил поднос:
— Здесь должны быть деревья с такой корой, с них мы будем драть длинные куски этой… дратвы.
— Мне кажется, вы не все мне говорите.
— Брось, какое еще «не все»?
— Вы что–то там видели.
— Отстань, мне еще бешенства твоего воображения не хватало. Пошли–ка лучше, Дениска, на бережок.
— Зачем это? Сейчас стемнеет.
— Мы успеем добежать, срежем здесь, я тут уже проходил однажды.
— Зачем нам туда?
— Хотя бы помыться.
— Ручей.
— Холодный.
Товарищ инженер стал быстро спускаться вниз по аборигенской тропе.
— Как ты думаешь, они видели мое купание?
— Они нет, все были внизу. И внизу, и далеко. Может, тот, кто сидит там, за выступом, видел, — наводяще понизил голос Денис, прыгая по камням рядом с товарищем инженером.
— Я знаешь что сейчас подумал? Какой толк, если даже разожжем огонь на берегу днем? Кто его увидит, даже если будет проплывать мимо? Надо запалить пару костров ночью. В сто раз сильнее эффект. По ночам ведь суда ходят так же, как и днем. Тем более сейчас было цунами. Поиски не могут не вестись.
— Такое впечатление, дядя Саша, что после того, как вы заглянули за выступ, убраться с острова вам захотелось с новой силой.
Напарник и на этот заход не среагировал. Мысль его шла по своим тропинкам.
— Ручей, давай сполоснем нашу одежку, противно разить этой бражкой.
Раздевшись, дядя Саша полез в воду.