– Сейчас намашемся и натанцуемся – прошипела Кельвирея, разглядывая опешивших от неожиданности воителей Единого, – держимся ближе к домам, в храме могут быть лучники. Вал, прикрываем Ара.
Воители не стали нападать, а вместо этого предпочли скрыться в храме, захлопнув двери.
– Пусть сидят, глядишь, сдадутся, как основные силы подойдут, пошли дальше.
Они побежали по другой улице и неожиданно натолкнулись на отряд имперцев, возводивших баррикады. Занятые работой солдаты были застигнуты врасплох и не смогли бы оказать достойного сопротивления, но высыпавшие из близлежащих домов солдаты серьезно осложнили ситуацию. Теснота улицы и давка не давали как следует размахнуться даже коротким мечом и стычка переросла в свалку. Лишенного размаха Архахаара оттеснили в сторону, а завязшие Кельвирея и Валесия ничем не могли ему помочь. Кельвирея заметила взметнувшуюся и распростершую призрачные крылья тень, воздух задрожал.
– Ложись! – прокричала девушка, роняя Валесию и накрывая ее своим телом, над ними поднялся защитный купол. «Только не сильно, любимый» – успела подумать Кельвирея и все превратилось в хаос. По куполу ударили фрагменты бревен, части тел, обломки оружия, все накрыло пылью, смешанной с кровью.
– Торжественно клянусь никогда не злить твоего мужа, Кель – прокряхтела Валесия.
– Ты какая-то бледная, Вал.
– Дышать больно. Похоже, ребра сломаны. Прямо на бревно упала.
– Прости.
– Если бы не ты, мои кишки украшали бы крыши соседних домов.
– Идти сможешь? – спросила Кельвирея, наблюдая, как обоерукие приканчивают оставшихся в живых имперцев.
– Посижу, отдышусь и я в порядке. Найди Ара.
– Тут я и, вроде как, живой – произнес Архахаар, – только посижу немного.
– У тебя голова пробита – ахнула Кельвирея.
– Ага. И рука сильно порезана. Давай, бери тех, кто на ногах, я тут вас подожду.
– Мы. Останемся. Здесь.
– Ладно, молчу, молчу – прошептал Архахаар, закрывая глаза.
К полудню анталийцы заняли Са-Кавар полностью, до заката были подавлены последние очаги сопротивления. Дом градоправителя приспособили под лазарет, в одну из комнат перенесли Архахаара.
– Как он, Кель? Не пришел в себя?
– Слишком тяжелые раны – покачала головой Кельвирея, – он все слышит и понимает, может пользоваться мыслеречью, но тело слишком слабо, он не проснется, пока тело не восстановится.
– Как это произошло? – спросил Тарлак, обнимая жену.
– Имперцы готовили засаду, говорят, их было две-три сотни. Мы наткнулись на них случайно. Ара оттеснили, я потеряла его из виду. А потом пробудилась его сущность.
– Что говорят лекари?
– Они удивлены. С такой раной на голове выживают считанные единицы, а он ходил и разговаривал. Жилы левой руки перерезаны до костей.
– Мне очень жаль, дорогая – произнесла Эллениэль, обнимая всхлипывающую Кельвирею, – я бы многое отдала, чтобы залечить его раны.
– То же самое сказал Вас, а Арея даже пробовала лечить, израсходовала кучу силы, лежит сейчас в соседней комнате, Валесию разговорами развлекает.
– Пока этот гыров ящер не очухается, ты единственная, кто может читать разум.
– Да Тар. Теперь у меня будет очень много работы. Здесь останутся Арея с Валесией.
– Как дела у братьев?
– Иногда мне кажется, что улирец рождается с мечом. Конол захвачен полностью, взяли несколько городов в Коане. Что у вас?
– Как вы и предполагали, имперцы заняли холмы и пытаются окопаться. Наши силы на подходе. Мы позовем тебя, когда возникнет необходимость. Пока побудь с Аром.
– Спасибо вам – улыбнулась Кельвирея.
– Какие у нас хорошие друзья, – раздался в ее голове голос мужа.
– Да, любимый, у нас очень хорошие друзья – ответила мылеречью Кельвирея.
– Ты уходила…
– Да, надо было Вал проведать, поговорить с князем и лекарями.
– Как Валесия?
– Ребра зарастили, отоспится и завтра будет в порядке.
– А что говорят остальные?
– Мардек огорчен, пообещал наградить. Лекари в недоумении. При такой ране многие выжившие лишаются рассудка, советовали позвать магов. Арея обругала их по-тролльи. Руку тебе зашили, говорят, что со временем восстановится, но…