– Ну, что ж. Благодарю тебя за информацию. Думаю, через четыре-пять зим ты выйдешь из игры и воссоединишься с дочерью.
– Я ждал одиннадцать лет, прожду еще пять.
– Хорошо. Если что-то пойдет не так, ты знаешь что делать. Просто ломай и уходи.
– Разреши еще один вопрос.
– Конечно. Спрашивай.
– Весной, почти четыре месяца назад в Махелле исчезла одна из воительниц. Ее звали Кельвирея…
– Ее и сейчас так зовут. Правда, титулов прибавилось. Называть их тебе я не буду, все-таки меньше знаешь – меньше болтаешь. Без обид.
– Тогда я спокоен.
– Раз уж пошла такая пьянка, зачем тебе Кельвирея?
– Она была лучшей в сатрапии. Я лично приглашал ее в столицу.
– С ней все в порядке. Скорее всего, вы еще встретитесь.
– Ты хороший человек, Архахаар.
– Нет, Натон, я просто неправильный колдун. Береги себя.
Когда Архахаар вышел за дверь, Натон потребовал неразбавленного вина, выпил и задумался. Он вспоминал те благословенные пять лет, когда в его загородном доме раздавался смех жены и дочери. Он вспомнил, как загнал лошадь, спеша туда, где погибали его близкие. Увы, он не успел, дом уже догорал, Найра была мертва, а его дочь Арея пропала. Несколько месяцев спустя, безутешного отца нашел Архахаар. Он показал ему любимую игрушку Ареи, деревянную лошадку, и рассказал, как Найра ценой собственной жизни смогла открыть портал и отправить девочку в безопасное место. В Академию. Архахаар пообещал, что с девочкой все будет хорошо и ничего не потребовал взамен. Архахаар приходил снова и снова, приносил рисунки Ареи, рассказывал о ее жизни. Через несколько встреч, Натон решился. Решился на предательство во имя Найры и Ареи.
Найра. Магесса, которую спас от костра молодой воитель. Магесса, стремившаяся помогать людям, ставшая его подругой, а впоследствии женой. Жена, подарившая ему самую замечательную девочку, жена, поддерживавшая его, жена, без колебаний отдавшая свою жизнь за жизнь их дочери.
Боль утраты давно ушла, горечь утихла, а впереди брезжил луч надежды.
– Осталось немного – пробормотал Натон, покидая таверну.
Глава 17
На раскисшую дорогу падали хлопья снега, келпи недовольно фыркали и прядали ушами.
– Бррр, терпеть ненавижу позднюю осень – ворчал Архахаар, кутаясь в пятнистый серо-белый плащ.
– Терпение есть великая добродетель, любимый, – ответила одетая в такой же плащ Кельвирея.
– Ты еще мне книжку Единого перескажи.
– Легко. А вообще, не хочешь мерзнуть – иди Дорогой, как все нормальные драконы, а не гоняй водных духов на морозе.
– А на выброс силы сбегутся инквизиторы. Ну, уж нет, мы на имперской территории, а значит, прикидываемся шлангами.
– Хороши шланги! Одеты как Ночные тени, едем на лошадях, по сравнению с которыми кони императорской конюшни просто задохлики.
– Да хоть на ламах в красных труселях, главное чтоб незаметно.
– На три полета стрелы ни одного человека.
– Хорошо.
Тишину ночи разорвал тоскливый многоголосный вой. Молния всхрапнула.
– Волки, Ар – взволнованно сообщила Кельвирея, – большая стая, голов тридцать.
– Не тронут, – отмахнулся Архахаар, – они прекрасно знают, кто ходит по их землям. Бояться надо двуногих зверей. Хотя, в такую погоду, я думаю, мы никого не встретим.
– Хорошо бы.
Они углублялись в лес, следуя по проторенной тропинке. Грязь чавкала под копытами, падавший снег забивался в глаза. Остаток пути они проделали в молчании. Келпи остановились на небольшой поляне. В центре поляны находился небольшой алтарь, а окружавшие поляну засохшие деревья были густо обвешаны различными лентами и клочками ткани.
– Мерзость, – сплюнул Архахаар.
– Святое место, – парировала Кельвирея, – люди сюда молиться приходят.
– Смотри внимательнее.
– Мерзость, – сплюнула девушка, почувствовав, как тонка ткань мироздания и как через небольшую прореху в мир сочится что-то невыносимо отвратительное.
– Прорыв пока маленький, но если расширится, кое-кто решит заглянуть в гости. Камешек разломаем, дырку заштопаем. Страхуй, вдруг кто придет на огонек.
Кельвирея поправила перевязь с ножами, извлекла из ножен меч и застыла, готовая в любой момент взорваться ураганом острого адаманта. Архахаар засыпал вырезанные на алтаре символы толченым даганитом, после чего извлек свой меч и принялся рубить камень. От алтаря отлетали куски. Архахаар ритмично взмахивал мечом, и алтарь словно таял. Наконец, маг удовлетворенно убрал меч в ножны:
– Половину дела сделали. Все чисто, можешь убрать оружие. Хочешь сама прореху затянуть?