Теперь эльфы хмурились. Все, кроме самых маленьких, знали продолжение рассказа.
Аэль смотрела прямо перед собой невидящим взглядом и кусала губы.
— Больше половины нашей земли было уничтожено, — тихо продолжил Ондор. И голос его был полон боли. — Больше половины наших родов — погибло. За тех, кто, возможно, никогда и не заслуживал нашей защиты. Ибо сколько мы ни вели их — жажда крови, наживы и злость никуда не делись из их сердец.
Эльфы сжимали кулаки, повторяя за Ондором беззвучное: " больше половины родов".
— Мы были вынуждены уйти из нашей земли, земли Милари. Мы победили — но ценой победы чуть не стало наше полное уничтожение.
И мы сказали: хватит. Отныне мы больше не будем защищать, помогать, учить, вести и погибать за других. Эльфы больше никогда не будут гибнуть в войне. Мы сложили оружие.
Толпа согласно закивала.
— Но нам пришлось сделать уступку, — продолжила Андагриэль, взглянув на Аэль. — Наши предки согласились с тем, что воины Клана, что испокон веков чтили порядок и помогали соблюдать его, имеют право продолжать выполнять свой долг. Помня при этом Закон.
Аэль?
Андагриэль сделала паузу и выжидающе посмотрела на эльфийку.
Девушка моргнула, словно очнулась от глубокой задумчивости.
— Ни один эльф, никогда, ни при каких обстоятельствах, не смеет отнимать жизнь эльфа или кого-либо из другого народа, идя тем самым против природы, эту жизнь давшую — хрипло сказала она. — Наказание — вечное изгнание из всех эльфийских земель. Изгнаннику ставят клеймо на ладонь, дабы каждый видел его омерзительное преступление против жизни.
— Как мы узнаем, что ты будешь соблюдать Закон? — выкрикнул кто-то в толпе. Аэль повернулась, пытаясь взглядом отыскать спрашивающего. Эльфы согласно зашумели.
— Вы, воины Клана, отправляетесь в чужие земли, защищать чужаков! — крикнула высокая женщина, стоявшая во втором ряду. — Кто будет следить за вами? Откуда нам знать, что когда ты вернешься домой, на твоих руках не будет чьей-то смерти?!
Тиа Андагриэль подняла руку, призывая эльфов успокоиться. Но прежде, чем она успела что-либо сказать, шум перекрыл звонкий, гневный женский голос.
— Значит, когда ты Ферриль, свой товар с торговым представительством отправлял, и на него дьеши по дороге в Траг напали, это было плохо. Когда воины Клана оказались рядом и твой товар уцелел — это было хорошо. А теперь ты смеешь в чем-то заранее подозревать Аэль, которая, возможно, однажды так же спасет чей-то товар? Жизнь?!
Ондор поискал взглядом говорившую и, коротко усмехнувшись, кивнул.
Разумеется, это была подруга Аэль. Целительница Амарисуна Ноэйл стояла во втором ряду, уперев худенькие руки в бока. Темно-медные, густые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, а хорошенькое лицо было совсем несимпатично перекошено — еще чуть-чуть и глядишь, эльфийка щелкнет зубами и укусит.
— Нет, я не это имел ввиду… — сразу стушевался Ферриль. Амарисуа хмыкнула.
— Если не то имел ввиду, то и кричать о соблюдении Закона не надо было. А кто из вас считает, что Аэль недостойна доверия тиа — скажите это прямо сейчас. Мне и тиа в лицо, — ядовито продолжила она.
Эльфы отозвались пристыженным бормотанием. Слово тиа имело высшую власть, доверие тиа — было высшей наградой. Пусть даже это доверие было частью церемонии посвящения тиа.
" А сегодня нам еще встречаться с землепашцами", — с тоской подумал Ондор. — "И с торговой гильдией обсуждать список товаров. И к празднику Последних Листьев готовиться. И что мешало Аэль пройти церемонию чуть раньше?".
Будто прочтя мысли мужа, тиа Андагриэль подняла руку, призывая к тишине.
— Я верю, что Аэль будет с честью выполнять свой долг воина Клана, и ни у кого нет причин сомневаться в этом, — мягко подвела она церемонию к завершению. — Пусть удача всегда будет рядом с тобой, Аэль. И помни, что твоя земля всегда будет ждать тебя.
Эльфы разразились приветственными криками, мгновенно перейдя от меланхолии и настороженности к восторженной эйфории. Ондор заметил, что Амарисуна, с очень недовольным видом, проталкивается среди эльфов подальше от помоста.
Аэль вложила меч в ножны за спиной.
Вечернее солнце лениво перевалилось за горизонт, посылая тонкие, лишенные тепла лучи сквозь пожелтевшую листву реденькой рощи. Подувший ветерок прогулялся по уходящей вниз, с холма, аллее и тропинкам, вильнул в сторону и поиграл со ставней уютного двухэтажного домика из дерева. Набрал скорость и пронесся чуть дальше, мимо еще нескольких таких же аккуратных домов, вспугнул обнимающуюся на крыльце парочку, утомился и вернулся обратно. Там ветер выдохся окончательно, потеребил вялую листву и напоследок разнес по округе дивный, диковинный травяной запах.
Он шел от большого и на вид — очень тяжелого чана, из которого медленно поднимался зеленый ароматный пар. Чан же, в свою очередь, был подвешен над костром, разожженным на полянке перед домиком. Рядом — одна с черпаком на длинной ручке в руках, вторая с деревянной глубокой плошкой — суетились Аэль и Амарисуна.
— По-моему, это все-таки должно пахнуть немного по-другому, — принюхавшись, вынесла приговор Аэль. Амарисуна подняла от чана голову и раздраженно сдунула прилипшую к щеке травинку.
— Не знаю, Аэльга, тебе виднее, я верожский хмель никогда не варила. А что, запах должен быть сильнее или слабее?
— Если совсем-совсем честно, то это вообще не должно пахнуть, — последовал мрачный ответ.
За высокими кустами, отгораживающими дом и поляну, послышались шаги и мелодичный свист. Вскоре над ветками появилась темная макушка, а следом на поляну вышел и ее обладатель — широкоплечий, загорелый мужчина, лет тридцати на вид. Увидев девушек, мужчина остановился и рассмеялся.
— И тебе здравствуй, Квиэн, — буркнула Амарисуна, выливая в чан из плошки что-то тягуче-темное. Аэль сделала вид, что страшно занята завязыванием узла на холщовой рубашке и приведением в порядок помявшейся юбки.
— Здравствуй, здравствуй, Суна, — отсмеявшись, поздоровался мужчина. — Чудесно обе смотритесь. Зелье варите?
— Боюсь, что именно его, — вздохнула девушка, снова принюхиваясь.
Квиэн покачал головой.
— Смотрите, котлу дно не сожгите, — эльф обвел поляну взглядом.
— А где твоя наставница? У меня снова бессонница, думал, может быть, она мне то чудесное снадобье даст? Могу анаром расплатиться, могу — тут мужчина хитро подмигнул — отдать то чудесное, сшитое недавно платье, что ей так понравилось.
— Ларна поздно будет. Просто так возьми, — отмахнулась Амарисуна. — Слева от двери в доме, на полке стоит. Мы этой дряни еще месяца три назад наварили, девать некуда.
— Видать, я один бессонницей маюсь во всей земле Андагриэль, — Квиэн обогнул не поднимающую на него глаз Аэльгу, легко взбежал по ступеням крыльца и скрылся в доме. Тотчас оттуда раздался грохот.
— Наверное, опять меч над дверью сорвался, — вжала голову в плечи Амарисуна. И повернулась к подруге.
— Аэль, я тебя не понимаю. Церемония прошла, ты получила доверие тиа. Чего ты так робеешь?
— Если бы ты сегодня не вступилась, они бы ее припомнили тот случай у Открытых земель, когда воин Клана получил клеймо, — горячо прошептала Аэльга. Суна открыла рот, чтобы ответить, но в это время на пороге появился Квиэн: в одной руке он сжимал склянку с прозрачной жидкостью, в которой уныло плавал белый сморщенный корешок, другой — щупал затылок.
— Хороший у тебя меч, Амарисуна, — похвалил эльф. — Шишка прямо на ощупь растет. Ты его специально над дверью вешаешь?
— Да. Для особо любимых клиентов. Иди сюда, — протянула руку девушка, но Квиэн мотнул головой.
— Само пройдет, не надо. Может, сумею разжалобить Льерре на парочку лишних поцелуев.
— Когда уезжаешь? — повернулся он внезапно к Аэльге.
Та вскинула голову