— Не думаю. Слышал же ты этот полный почтения к моему… папочке ответ, — горько ответил Аллард.
Сквозь ставни просочился свет набравшего силу костра, подул набравший силу холодный ветер.
— От кого так прет благовониями?! — снаружи шумно втянули носом. Аллард, Мориан и Улиэнь дружно наклонились друг к другу.
— Я просто слежу за собой, — яростно прошептал эльф. Аллард и Улиэнь старательно принюхались к его шее и сморщили носы.
— Уберитесь от меня, — эльф отпихнул эмъенов.
— Да почти ничего не чувствуется… что у него за нюх такой, как у зверя? — поразился Улиэнь.
— Надеюсь, слух у него не настолько обострен, — искренне пожелал Аллард.
За дверью продолжали шмыгать носом.
— Это прелые листья, Фатх, — раздался усталый голос до сих пор молчавшего воина. — Зачем надо было лезть в склянки к травнице? Лучше б тебе вообще нюх отшибло, замучил уже перечислять, что, где и как пахнет. Давай жрать уже, желудок сводит, сколько нам еще под этой Канхой поганой маяться.
— Все-таки уж очень похоже на эльфийские благовония, — голос Фатхва звучал невнятно, будто он что-то жевал.
— Не забудьте, у каждого костра посменный дозор, — Кулан поднялся на ноги. — Я проверю остальных.
— Теперь будем в темноту лупиться, — недовольно проворчал Фатх, отбрасывая в сторону обглоданную кость. — Нужны нам эти дозоры проклятые. Можно подумать, сейчас остроухие на нас повылезают.
— Помолчал бы уж, — судя по тону возразившего, Фатх у него в печенках сидел. — В Амэль Юрэнане находится школа воинов Клана.
— И что? — хохотнул Фатх.
— А то, что ты не видел их сражение у Лемуса, — последовал полный злобы ответ.
В костре затрещали ветки.
— Тогда зачем мы сунулись в эту Канху, если у нас под боком воины Клана? — вступил в разговор третий участник.
— Хочешь, спроси у Кулана. Когда он закончит сжигать Канху — займется тобой.
Судя по повисшему над костром молчанию, желающих расспросить Кулана не нашлось.
Мориан бесшумно отошел от окна. Прошелся по комнате, вздохнул и перешел во вторую, наполненную запахом сухой травы и яблок. Эмъены неслышно проследовали за ним.
— Ну, все. Будем ждать утра, — сел на пол Аллард. Мориан потер лоб рукой.
— Нет. Утром все будет только хуже. Надо как-то дать знать Шэнеру и Суне о том, сколько здесь примерно воинов.
— Чтобы прислали подмогу? — спросил Аллард. Улиэнь поморщился.
— Во всей школе сейчас тридцать более-менее обученных воинов. Не считая еще пяти наставников. Если то "сят" — это восемьдесят, а не пятьдесят воинов, да еще с вероятным подкреплением Амарга, то я получу мертвых учеников. Пусть будет готова уводить жителей.
— И как она это сделает? — спросил Аллард.
— Как угодно, — отрезал Улиэнь.
Мориан, хранивший угрюмое молчание, вдруг встрепенулся.
— Кто-нибудь знает, когда брачный сезон у шэт'та? — вдохновенно спросил он.
— Сейчас, — мрачно отозвался Улиэнь. — Свил, гад, у меня под окном гнездо — и орет всю ночь, самку подзывает. Ты думаешь, сейчас самое подходящее время для изучения повадок пронзительных, настырных наглых, мелких, крылатых ящериц?
— Ух, есть-то как хочется, — Аллард на ощупь достал из кадушки яблоко, понюхал и осторожно надкусил. Рот наполнился привкусом хорошо подгнившего паданца.
Мориан пошарил рукой в привязанной к поясу сумке. Раздался тихий каменный стук, в темноте вспыхнула искра, другая и, наконец, затрепетал огонек зажатой в руке свечи.
В ее скудном свете стало видно, что комната, если не считать кадушек, пуста. Пол — полон пыли, засохшего помета неизвестного происхождения, а стены увешаны пучками невзрачного вида травы. Колючей, серенькой, и на первый взгляд — абсолютно высохшей.
— Гнилые яблоки. Шэт'та любят гнилые яблоки, — постучал палцем по кадушке Мориан. — Я сразу подумал, для чего их здесь хранить?
Улиэнь и Аллард переглянулись.
— Трава называется верлена, из нее шэт'та вьют гнезда, — продолжил эльф. — В брачный сезон в такие домики шэт'та слетаются за едой и материалом для гнезда. Привыкая находить их здесь, шэт'та привыкают и к обитателям дома. Как правило — их двое или трое.
— Шэт'трады, — догадался, наконец, Улиэнь. — Ловцы, обучающие и приручающие шэт'та.
— У нас дома вестников обучают как только они вылетают из гнезда, — сказал Аллард. — Какой смысл приручать взрослого шэт'та? Это долго и сложно.
— Затем, что вестника проще приучить прилетать к тебе, чем лазать за новорожденными по верхушкам деревьев, — пожал плечами Мориан.
Аллард хмыкнул.
За Открытыми землями, куда выслали всех эмъенов после войны, высоких деревьев нет. Зато гор, степи и холодов — сколько угодно.
Мориан снял со стены пучок травы и вышел вбольшую комнату.
— Что ты хочешь сделать? — Аллард и Улиэнь вышли следом и сели на скамью. Снаружи доносились приглушено спорящие о чем-то голоса.
Мориан поджег и тут же затушил траву, смял пальцами огонек свечи и поднес задымившуюся траву к щели в ставне.
— Позвать шэт'та и отправить Суне сообщение.
— Ящеры гнездо где-то свили. Ох, и несет же верленой! Когда только угомонятся, — раздался недовольный голос снаружи.
— А мне они нравятся — такие милые, только вот кусаются заразы!
— Ты им пальцы в рот поменьше суй, — хохотнул кто-то. — Тогда и кусаться не будут.
Вдалеке послышался пронзительный крик.
— О, слышите? Самка отозвалась. Сейчас начнутся вопли, кто кого краше и хорошо ли гнездо будет свито, — продолжил недовольный голос.
Мориан осторожно приоткрыл ставню — ровно настолько, чтобы могла протиснуться шэт'та, и сел под окном
Крик повторился — уже отчетливее, с требовательно-истеричными нотками.
— Она ждет, что самец ей ответит, — почти не разжимая губ, еле слышно шепнул Улиэнь.
— Предлагаешь мне отозваться за него? — спросил Аллард.
— Тише… — Мориан прислушался. Еле слышное хлопанье крыльев, и новый крик, совсем рядом. Самка шэт'та села на окно, сложила крылья и недовольно пригляделась к эмъенам и эльфу. Те ответили ей благоговейными взглядами. Самка переступила с лапы на лапу, принюхалась, наклонила голову набок и шевельнула гребнем на голове. Мориан еле слышно шевельнул губами: " Только не улетай, умоляю". Самка показала эльфу раздвоенный, чуть подрагивающий язык, потом тяжело взмахнула крыльями и перелетела на стол. Мориан медленно закрыл ставню. Шэт'та потопталась на месте и неожиданно зашипела в сторону Алларда. Эмъен дернулся.
— Милая моя, хорошая, драгоценная, — горячо зашептал эльф, подходя к шэт'та. Та склонила голову, прислушиваясь.
— Смотри, а то решит, что ты ей гнездо вить предлагаешь, — покосился на шэт'та Аллард.
Самка окинула его хитрым взглядом и снова зашипела.
— Ты ее нервируешь, — Мориан легонько почесал самке пальцем под подбородком.
— Я сейчас нацарапаю в этой темноте корявое послание на свитке, а ты отнеси его в Амэль Юрэнан, хорошо? В школу воинов клана. Эльфийке, Амарисуне Ноэйл, я расскажу, как она выглядит.
"Как твои сны", — закончила про себя шэт'та и вытянула шею вперед — почеши еще.
Спустя некоторое время из неказистого каменного домика вылетела шэт'та — сразу резко набрав высоту и превратившись в точку в небе. К ее лапе был привязан свернутый кусок бересты, с прыгающими друг на друга знаками сообщения.
" Их от пятидесяти до восьмидесяти. Возможно, Амарг придет с подкреплением после взятия Канхи. Будьте готовы предупредить жителей и уходить. Мы в ловушке. Если получится уйти незамеченными — присоединимся к вам. Если нет — Суна, вы с Андагриэль должны сделать все, что можете. Если вы придете к Канхе — воины погибнут зря.".
В памяти, шэт'та — вечный помощник с древних времен — уносила образ девушки: за ее спиной отражались огоньки свечей, а в ее глазах отчаянная мольба смешалась с отчаянной решимостью.