А потом отпустило.
Амарисуна открыла глаза. Все в порядке, только притянутая к себе боль глухо пульсирует в висках, да тоска — неизбывная, неизмеримая плещется где-то глубоко внутри. И неизбавиться теперь от нее — никогда. Не согреться, не забыть, можно только смириться.
Дорога Времен не отдает своих путников обратно просто так.
Эльф тихо застонал и повернул голову, тонкий лунный свет упал на серебряный обруч на лбу, поддерживающий тяжелые, темные волосы, спадающие до плеч.
Ты смотри-ка, какой… И гриву-то отрастил — лучше, чем у первой красавицы земли Андагриэль. Говорят, у наемников это считается особо представительным. Неужели есть что-то представительное в том, что тебя можно ухватить за волосы и двинуть лбом об косяк двери или ближайшее дерево?
Какие странные, неуклюжие мысли… где Вихрь?
Амарисуна посмотрела на клеймо. Странно, казалось, оно матово светится красным, пылает на ладони. Или это у нее марево перед глазами? Интересно, клеймо выжигают магией или огнем? Какая земля заклеймила его?
Эльф шумно вздохнул.
Сейчас очнется… где же Вихрь?
Перед ней сидит Изгнанник, наверняка — наемник, предатель. А ладонь у него — теплая-теплая. Ну, с каким ветром ты попал сюда? И как?!
Суна вздрогнула и поспешно выпустила руку эльфа. Тот снова повернул голову, и открыл глаза. Темные в полумраке, но девушка знала отчего-то, что на самом деле они — серые, синие, меняющие свой цвет как глубокое озеро в ненастную погоду.
Эльф не мигая смотрел на Суну.
В общем-то, эльф как эльф, немного жесткие черты лица, резко очерченные скулы, симпатичный, ладный, худой, но широкоплечий. Только вот глаза странные, как будто жил лет триста, и видел событий за несколько жизней.
— Опоздал… — хрипло сказал эльф, прижимая руку к боку, и удивленно поднял брови.
Взгляд эльфа метнулся куда-то за плечо Амарисуны, он отрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел. Эльфийка резко повернулась, успела ухватить взглядом женскую фигуру, и в следующий миг получила резкий удар ногой в живот. Суна так и не поняла, кто охнул — она, или эльф позади, — следующий удар пришел откуда-то сверху, и она потеряла сознание…
— Суна… — выплыл из темноты голос единорога, — Амарисуна, ты не умерла, не притворяйся. Ты дышишь.
Чернота разбавилась искрами и начала расплываться, постепенно фокусируясь в картинку. Месяц. Крыша святилища. Знакомая, оскалившаяся в ухмылке, морда.
— Вставай, я помогу, — подтолкнул Вихрь эльфийку, становясь на колени. Та с трудом приподнялась и привалилась головой к теплому боку единорога.
Почему-то ныло под ложечкой, и очень болела шея, а еще было обидно и холодно
— На ноги подняться сможешь? — деловито осведомился Вихрь.
Суна потерла дрожащей рукой шею.
-..! — рявкнула она в ответ. Получилось, правда, сипло.
— Раз ругаешься, значит, все в порядке, — удовлетворенно хмыкнул Вихрь. И добавил:
— Они ускакали на белой лошади.
— Х… гкх, к-кто?
— Они.
— Вихрь… я тебя очень прошу… — девушка встала на четвереньки и кое-как разогнулась. — Кто и куда ускакал?
— Вихрь скосил глаза на цеплявшуюся за его гриву Целительницу.
— Двое. Эльф и… по-моему, полукровка. Лошадь стояла в перелеске, чуть подальше Святилища — тоже полукровка. Видимо, когда-то дикой лошадью прельстился какой-то дурной нанх.
— К-кто?
— Нанх. Тут таких нет. Живут в горах, говорят, когда-то были выведены эмъенами, летать умели. По-моему, летающая лошадь — это глупость. Правда, они почти все передохли, еще с войны, так что, надеюсь, скоро эта нелепая скотина тоже откинет копыта.
— Что было дальше? — Суна пощупала живот. Складывалось ощущение, что он навсегда прилип к позвоночнику.
Вихрь клацнул у нее над ухом зубами.
— Дальше я прошел вперед, потому что мне показалось, что среди деревьев кто-то есть. Это копытное меня не пускало, потом эта дура услышала крик. Рванула с места, я следом. Сделали пару кругов, а затем из Святилища выбежала полукровка. За ней вышел эльф. Сели на лошадь и ускакали. Я заглянул внутрь — ты без сознания. Вот и все.
— Вот и все… — Суна оперлась на спину Вихря. — Это был Изгнанник.
— Изгнанник? Что ему здесь нужно? — переступил с копыта на копыто единорог.
Эльфийка потерла голову.
— Мы как-то не успели обсудить этот вопрос, — зло ответила она.
Краем глаза девушка зацепилась за тусклый предмет, лежавший у стены.
— Посмотри, что это там? — эльфийка показала пальцем на пол. Единорог нагнул голову, взял что-то губами и повернул шею к подставленной Суной вспотевшей ладони.
— Застежка для плаща, — ответил он, выходя наружу. Амарисуна, доковылявшая до выхода следом, поежилась — ночной холод пробирал до костей.
За то время, что она провела в святилище, небо заволокло тучами, поднялся сильный ветер и верхушки деревьев как-то уж совсем невесело качались на ветру. Пахло мокрой травой, землей и пустыми землями.
Амарисуна не знала, как точно описать запах, который она называла запахом пустой земли. Это было что-то холодное, щекучущее ноздри, немного сухое, немного — пряное и очень, очень неуютное.
— Ну вот, теперь у меня есть боевой трофей, — задумчиво протянула девушка, подбрасывая в руке застежку. И ойкнула, уколов ладонь.
— Очень боевой, — прижала она губы к руке. — Как же так вышло, что Изгнанник попал в нашу землю?
— Прошел через главные или южные ворота, ножками? — предположил Вихрь, хлопая глазами.
Суна покачала головой.
— Вдоль границ каждой земли стоит охранная магия. Она не пропустит Изгнанника.
— Какая-какая магия? — скептически хмыкнул единорог. — Не ты ли мне рассказывала, что после войны Предэпохи вы перестали изучать магию?
Амарисуна кивнула.
— Верно. Согласно летописям, наша магия всегда была связана с боевым обучением. Ей учили всех, кто поступал в школы Стражей, в школы воинов Клана или просто хотел пройти курс обучения. После войны курс обучения был изменен. Магия в него не вошла.
Для тиа земель были отобраны лучшие учителя, которые дали тиа основы природной магии. Поставить контур охраны, чтобы она засекла чужака. Укрыть от дождя. Защитить всходы. Остановить паводок…
Единорог хмыкнул.
— И что мешало давать природную магию наравне с боевой, еще до войны? — спросил он. — И почему после войны она стала доступна только тиа? Откуды взялись учителя этой вашей природной магии?
Суна задумалась.
— Я не знаю, — раздраженно ответила она, наконец. — Я всегда принимала это как данность.
Единорог переступил с копыта на копыто.
— Все-то вы принимаете как данность, — проворчал он. — Ничего-то вас не удивляет. Амарисуна обхватила себя руками за плечи.
— Хватит ворчать, Вихрь. Я устала и хочу домой. Надо рассказать Аэль о том, что случилось.
Единорог вздохнул, помедлил и опустился на колени. Подождал, когда горе-наездница взберется на спину, поднялся и стрелой сорвался с места — девушка только что за гриву успела вцепиться.
— Как Изгнанник попал в Андагриэль? — спросила Аэльга, зябко кутаясь в одеяло. Сидевшая рядом под другим одеялом Суна повертела в руке застежку.
— Не знаю, Аэль. На Изгнанника должна была сработать магия. Но он как-то прошел мимо Стражей.
— Дай посмотреть, — Аэльга протянула руку к застежке. — Хм…. красивая… очень старая.
— Почему ты так решила? — удивилась Амарисуна.
— Потому что не развернувшийся до конца лист дерева — это старый знак объединенной земли. Я думала, ты знала, — девушка потянулась и зевнула.