Незачем было снова вспоминать о разгневанном тиа Роэль, ворвавшемся в школу подобно буре, и спрашивающем, срываясь на крик, почему в его земле умирают эльфы, а он узнает об этом последним?
Это было состояние полнейшей отрешенности. Спроси Амарисуну, о чем она думает, она не смогла бы сразу ответить.
Об отправленном к Андагриэль вестнике? Где Мориан требовал у нее и Эллора начать собирать все боеспособное население и укреплять границы, независимо от Совета?
О том, что скоро Амаргу станет известно обо всех этих жалких приготовлениях?
О том, что неизвестно, кто еще на их стороне, и, возможно, тиа Роэль — предатель?
Пожалуй, нет, не об этом.
Амарисуна перекатывала в голове мысли как маленькие шары, и все они возвращались к одному и тому же моменту.
К глазам Мориана, когда он понял, что она — Хранитель. В них был страх, в них была боль, но главное — в них была решимость.
Амарисуну Ноэйл Мориан желал всячески уберечь.
Хранительницу, способную помочь остановить войну, он потащит за собой даже на привязи.
И это было… обидно.
И жутко. Словно скорлупа их взаимопонимания и доверия треснула. Кем она была, кем стала для него?
И так ли уж важны теперь эти вопросы?
Суна села на кровати и обхватила себя руками.
Значит, ее отец тоже Хранитель, ведь это имя его рода, как Ноэйл — имя рода матери. Хотя, кто знает, может быть сила передается к последнему потомку, и отец уже лишен ее?
Суна всегда гордилась именем Ноэйл, мама любила повторять, что это древний род. И почему ее родителей нет сейчас рядом, почему бы, им не вернуться — именно в этот момент? Может быть, выяснится, что это ошибка, и она вовсе не Хранительница?
Конечно же, это ошибка. Ведь отец никогда, ничего не рассказывал о Хранителях.
— Он не знал.
Девушка поднялась и прошлась по комнате, переступая с пятки на носок, словно начиная фигуру танца.
Быть позади, закрыть собой. Но не идти впереди.
И не брать на свои руки кровь убитых той силой, что пришла к ней внезапно и так же внезапно покинула. Не оставив даже знания о природе своего происхождения.
Раздался деликатный стук в дверь. Амарисуна замерла на месте и даже задержала дыхание, словно его было слышно. Ей не хотелось сейчас ни с кем говорить, но в тоже время Суне пришла в голову мысль, что, может быть, это Аэль спешит поговорить с ней, получить подтверждение рассказанной истории.
Стук повторился. Суна вздохнула, поджала пальцы — неожиданно оказалось, что пол весьма ощутимо и неприятно холодит ноги даже через носки — и открыла дверь. Вместо Аэль на пороге стоял Мориан — непривычно притихший, немного растерянный и уставший.
— Проходи, — пропустила его Суна. — Я как раз думала о… о многом.
Морина опустился на стоящий у окна стул
— Я тоже думал.
— О вчерашнем дне? — просто спросила Амарисуна, избегая слова "сражение". — Или о… Хранителях? Эльф пристально посмотрел на нее, и Суна снова поразилась перемене в его взгляде.
Да знала ли она Мориана на самом деле?
— Вижу, тебе не хочется говорить ни о том, ни о другом, — заметил он. Суна промолчала, ни отрицая, ни соглашаясь. Прошлась по комнате, потрогала поленья в очаге, подошла к окну и встала рядом с эльфом, едва касаясь ногой его ноги.
— Я думал о том, почему тиа вчера не заклеймил нас всех, как убийц, и не выкинул вон из Амэль Юрэнана, — признался Мориан.
Амарисуна вздрогнула и повернула голову к эльфу.
— А мне даже в голову не пришла такая мысль, — призналась она грустно. — Я и не подумала о том, что почти все мы теперь потенциальные Изгнанники.
Мориан поднялся и встал рядом с ней. Поглядел, как падают на землю капли дождя, вздохнул чему-то и отвернулся.
— Прилетел шэт'та от Елайи. Она пишет, что вместе с ним земли Канорэль и Эймаль тайком отменили Закон.
— То есть? — не поняла Суна. — Как можно отменить Закон тайком?
— Просто перестать обращать на него внимание. Елайя пока не знает, будут ли они снова срочно открывать школы воинов Клана, и заниматься настоящим боевым обучением Стражей, но это уже большой шаг. Эллор сказал, что готов собрать их и рассказать о готовящейся войне.
— А он уверен, что их так называемая отмена — это не уловка? — спросила Суна. Дождь вдруг забарабанил с удвоенной силой — никак не мог угомониться. Эльф поморщился и потер правую руку — перевязанная рана постоянно ныла, да и рука не очень хорошо его слушалась.
— Это уже не так важно. Я написал Эллору и Андагриэль, чтобы рассылали вестников. Пусть собирают местные Советы, если хотят. Все земли должны знать о войне. То, что произошло у Канхи, все равно вызвало бы вопросы. И случившееся и так выдало тебя Амаргу. Я только надеюсь на то, что ему будет трудно выяснить, куда мы держим путь.
Амарисуна промолчала. "Мы" прозвучало так, что девушка поняла, что бесполезно рассказывать Мориану о всех этих "за спиной", "впереди". Теперь все иначе.
Даже если она чувствует себя преданной.
Мориан поправил обруч, девушка заметила, что его лоб покрылся испариной.
— Я рискнул спросить у тиа Роэль, не встречалось ли ему упоминание о силеле, — голос эльфа дрогнул.
— Ты в порядке? — прикоснулась к его плечу Суна. — Может быть, присядешь?
Эльф перевел взгляд на ее ноги.
— Лучше ты забирайся-ка на кровать, мне не хватало еще, чтобы ты заболела, — ответил он
— Беспокоишься о том, что Хранительница не дотянет до земли Милари? — зло спросила Амарисуна.
Мориан пожал плечами.
— Хоть бы притворился, что беспокоишься обо мне, — процедила Амарисуна.
— Суна, война грядет, — тихо ответил эльф, и Суна увидела, что от злости у него побелели скулы. — И ты теперь не Целитель, не воин Клана. Ты Хранительница и твой долг — дойти со мной до остальных Хранителей. Не хочу показывать тебе, что чувствует Хранитель, когда тиа приказывает следовать за ним.
— Что ж ты о долге не вспомнил, когда полез к Канхе?! — не выдержала Амарисуна, чувствуя, что струна хрупкого равновесия между ней и Морианом натягивается до предела.
— Я сглупил, — отрезал Мориан. — И теперь понимаю, что никогда больше не допущу такого риска. И это твоя задача — прикрыть меня, чтобы я успел дойти до земли Милари.
Повисла тишина.
— Я тебя ненавижу, — сказала Амарисуна. И в этот момент это была чистейшая правда.
У Мориана дернулась рука.
— Я это переживу, — сказал он, глядя куда-то мимо Суны. — Но ни твои, ни мои чувства больше не играют никакой роли. Я тиа. Ты — Хранитель. Наша цель — остановить Амарга, даже если делать это придется посреди начавшейся войны. Тьма не должна вернуться. Не будь глупой девчонкой. Здесь не о чем говорить.
У Суны перехватило дыхание и потемнело в глазах.
"Пошел вон!", — захотелось закричать ей, но она поняла, что не может произнести ни слова. То, что было сущностью Хранительницы, признало и правоту тиа, и его безграничное право требовать от нее помощи и защиты.
— Веками мы охраняли тиа, — шепнули голоса. — Если он не дойдет до земли Милари, то ничто уже не спасет эти земли. Вот почему ты пошла за ним. Ты знала это. Знала всегда.
Суна будто раздвоилась.
— Что ты говорил о силеле? — бесцветным голосом спросила она. Мориан еле слышно выдохнул.
— Тиа Роэль действительно читал о силеле, в хранилищах летописей, в Миарронте. Давно, в какой-то старой истории из списка первых лет после окончания войны Предэпохи. Говорит, футляр был совсем потрепанный.
— И что же?
— Это меч, — просто ответил Мориан.
— Что?
— Это меч, которым владела тиа Милари. Тиа Роэль не вчитывался — он искал другую вещь.
— И ты ничего о нем не знал? — Амарисуна взволновано подалась вперед.
— Нет. Это ты первая спросила меня о нем.
— Но мне самой это слово во сне приснилось, — ответила Суна.
Мориан покачал головой.
— Это не сон, это называется память рода, одна из маленьких тайн Хранителей. Говорят, они были способны передавать образы и знания своим детям, будто рассказали обо всем в долгой истории, — Мориан нервно сжал и разжал пальцы.