— Разворачивай, — дрогнувшим голосом сказала она. Мориан послушно вытащил пожелтевший свиток из футляра.
Читать его было непросто. Текст был на староэльфйском, попадались совсем незнакомые слова, предложения резали слух непривычными оборотами, но общий смысл был ясен, и пока что, к сожалению, сводился к описанию какого-то непонятного обряда.
— Взять пять семян разных плодов, проползти на коленях до дерева, моложе семи лет и копать усердно…
— Что это? — поднял голову Мориан. Суна посмотрела в начало свитка.
— Аргский обряд на поиск воды. Наверное, есть смысл в том, что если молодое дерево не загнулось, то где-то в округе должна быть вода. Вот только не понимаю, при чем тут семена…
Мориан перебрал пальцами по свитку, добираясь до его середины.
Здесь знаки письма плясали так, будто их выводил кто-то не шибко трезвый.
— Смотри, тут внизу способ приготовления вина по дархкскому рецепту. Да, точно, Роэль говорил, что питает слабость к изготовлению вин по нетрадиционным рецептам…
— Ну, это нам точно не подходит, — протянула Суна разочарованно. — А что там ниже? Мне не видно.
Мориан опустил глаза.
Пламя свечей дрогнуло.
— Тиа Милари, — хрипло прошептал эльф. Суне стало жарко.
— Читай, — тоже шепотом попросила она, чувствуя, как у нее подкашиваются от волнения ноги.
— От древних сил осталась у эмъенов и эльфов святыня, талисман. Меч Силель. Силель был ключом, позволяющим черпать энергию и силу из самих основ мира… — Мориан перевел дыхание.
— Он сам выбрал себе Повелителей — эльфийского Правителя Орэна и его семью. Орэн стал разумом Силеля, той силой, что знает, сколько черпать из источника. Той силой, которая никогда не воспользуется источником для получения власти. И вся семья Орэна стала частью меча, знающей, как чувствовать сердце и душу силеля, ведь без них он был просто предметом, обладающим неконтролируемой силой.
Но однажды мир свернул с намеченного пути. Тьма овладела сердцами эмънов, древнее зло, пришедшее из глубины миров. И эмъены решили, что Силель должен принадлежать им, что с его помощью они установят свой порядок во всех землях. Они видели в этом будущую гармонию. Началась война, получившая название войны Предэпохи.
Но меч Силель призвал своих Хранителей. Тринадцать эльфов, обладающих частью силы Силеля, которые сами не подозревали об этом. Они являлись особыми воинами, призванными защищать Силель и его владельцев…
…Стоило ей взять Силель в руки — и мир вокруг наполнялся невиданной силой, волновались воды озера, и деревья гнули свои кроны.
…Говорят, что тиа и Хранители произнесли заклинание — из Небытия пришел тот, та, кому принадлежит Силель. Тот, та, кого называют Мессайа. Ключ к победе в войне, сущность, наделенная силой.
…Оставив Силель на месте гибели Правительницы…
— Оставив Силель на месте гибели Правительницы… — Мориан выронил свиток. — Он там, Суна! Он в земле Милари!
— Ты точно знаешь, что она погибла там? — пересохшими губами спросила Суна. Ее била нервная дрожь.
— Да, Хранительница. Она тут, рядом с нами. И ты это знаешь. Ты это помнишь.
— Мне почему-то кажется, что там, — растерянно ответил Мориан.
Суна сжала виски руками.
— Да, это правда.
Теперь вместо голосов в память хлынули образы.
Разбитые окна. Холодный ветер, мокрые листья. Топот бегущих ног, лязг оружия и свет, нестерпимый свет, заливающий все вокруг.
— Суна?
— Не важно, — Суна отняла руки от головы. — Я просто знаю, — невпопад ответила она.
Эльф подобрал свиток и бережно свернул, убрав обратно в футляр. Его пальцы тряслись.
— Мессайя… — Мориан обратил к Амарисуне безумный взгляд. — Здесь говорится о Мессайе. А мы с тобой читали знаки, помнишь? И ничего, ничего не показалось мне важным. Это слово не сказало мне ничего!
— Успокойся, — Суна отобрала у Мориана свиток.
— Значит, есть что-то еще, чего я не знаю, — растерянно сказал эльф. — Третья сила. Я. Хранители. Мессайя. И ответ на все вопросы лежит в земле Милари…
Суна сунула свиток в рукав.
— Мы отправимся туда, как только узнаем, как там Аллард и Аэль, — голос ее дрогнул. — И… живы ли они.
Эльфы поспешно вышли из хранилища, плотно закрыв за собой дверь. Огоньки свечей взметнулись вверх.
Из-за дальнего стеллажа выступила темная фигура. Подошла к полке, с которой эльфы забрали свиток, провела пальцем по корешкам футляров и довольно улыбнулась.
Да, все было верно. Не выдать себя, раскрыть кусочек информации. Отправиться следом, проследить.
И взамен узнать все.
Амарг будет доволен.
Жаль только Аяру.
***
Дверь в комнату была закрыта, а на окно — наброшено одеяло, чтобы свет не проникал сквозь ставни. Зажженая свеча нещадно чадила.
Аэль сидела на кровати, обхватив себя руками за плечи. Молчаливый и сосредоточенный Аллард мерял комнату шагами, делая воском со свечи отметки на полу.
— Это зачем? — дрогнувшим голосом спросила девушка.
— Границы действия силы. Я никогда раньше не проводил серьезные ритуалы — мне будет проще сосредоточиться и контролировать, если я буду знать хотя бы примерные пределы действия заклинания.
Аллард загасил свечу и положил ее на столик.
— Пора.
Аэль закрыла и открыла глаза.
Аллард помолчал.
— Ты не должна подвергать себя опасности, — неуверенно начал он.
— Заткнись.
— Так я и думал, — пробормотал эмъен. — Ты помнишь, что я тебе говорил? Как именно ты сможешь передать мне свои силы?
— Да.
Аллард взял с кровати нож.
Аэль положила руки на колени и выпрямила спину, будто от ровности ее позы зависел результат ритуала.
Эмъен снял рубашку, небрежно бросив ее на пол, и встал в условно обозначенном центре комнаты. Расслабился, вытянул руки вдоль корпуса — в одной зажат нож — и закрыл глаза.
Отсчет мгновений начался.
Зашипела свеча, потянуло легким сквозником из-под двери.
Аэль не шевелилась. Аллард тоже. Аэль сосчитала до тридцати, обвела взглядом комнату и снова посмотрела на эмъена. Тот по-прежнему стоял, не шевелясь, словно заснул. На торсе плясала тень от свечи, сложенные крылья были похожи на затаившиеся за спиной фигуры. Аэль захотелось окликнуть эмъена — просто, чтобы услышать его голос. Просто потому, что ей показалось, или воздух в комнате стал гуще, а пламя — слабее? Эмъен тихо произнес несколько слов на родном языке — тягучих, весомых, жутковатым, изменившимся голосом. Сверкнуло лезвие ножа — на рассеченной ладони появилась кровь.
И снова тишина. Нервная, нехорошая, выжидающая.
Эмъен переложил нож из правой руки в левую и резким взмахом разрезал левую ладонь.
Аэль поежилась и поднялась с кровати. Хотела шагнуть к Алларду, но вспомнила, что тот запретил приближаться к нему во время ритуала. Пламя свечи стало еще тусклее. В воздухе заплясали разноцветные искры. Аэльга моргнула — но они никуда не делись, наоборот, будто уплотнились.
Первые капли крови ударились об пол. Аэль вздрогнула.
Тишина.
Еще одна капля крови.
Рядом с Аэль кто-то прошел. В комнате было пусто, но, тем не менее, девушка почувствовала, что кто-то скользнул совсем близко, так, что шевельнулось несколько волосков на макушке.
Еще одна капля крови. Еще. Еще, еще, еще, еще, еще.
Теперь Аэль казалось, что она даже различает едва слышные шаги, как будто кто-то ступает босыми ногами. Осторожно. Очень осторожно. Подбираясь к лужице крови, у ног эмъена.
Пламя погасло и тотчас кто-то — Аэль готова была поклясться в этом — коснулся ее плеча. Девушка метнулась в сторону и нервно зашарила руками по воздуху.
Никого.
По комнате пронесся явственный вздох, не имевший никакого отношения к Алларду. Аэль показалось, что кто-то невидимый очень заинтересовался ее присутствием и теперь ходит вокруг нее.
— Аллард, — хриплым шепотом позвала Аэль, чувствуя, как подгибаются колени. Лучше в бою. Лучше со сломанным мечом на хромой лошади, скача против солнца, в бою. Чем в этой наполненной красноватым свечением комнате, с кем-то или чем-то, то ли перед собой, то ли… уже за спиной?