Он сливается со стенами домов. Онпередвигается с шелестом мелких капель. Он не видит уже ничего хорошего, ибо этот город его уничтожил тогда, когда он приехал сюда еще совсем зеленым несколько лет назад. Продолжает уничтожать и сейчас, только теперь он сопротивляется. Хочет доказать свою силу. И он может это сделать, он уверен. Ведь он знает истинное лицо этого места и его жителей. Все улыбаются, натягивая на лица маски, а на самом деле выискивают слабое место в спине, чтобы ударить.
Он останавливается, чтобы вдохнуть в легкие что-то кроме дыма. Пахнет ядом и ожиданием. Ожидание пахнет железом, дождем и отчаянием. Этот запах впитался в фундамент, одежду, кожу. И его теперь не вывести, не оттереть и не смыть. Этот запах — клеймо, что ломает и меняет до неузнаваемости.
У этого города нет шансов выкарабкаться из этой ямы, в которую его скинули множественные грехи. А емуостается следовать простому закону: на верхушке удержится не сильный, а тот, кто низко пал в свое время. Он не хочет ползать в этой грязи, как остальные, упиваясь пороками. В отличие от этих жалких насекомых он хочет ходить прямо и наблюдать за крахом каждого жителя. Возможно, даже поспособствовать этому краху.
Он делает последнюю затяжку и бросает окурок в грязную лужу. Чуть отступает, пропуская женщину с ребенком. Кажется, он ее где-то видел. С месяц назад она тоже приходила к ним. Или ему кажется? Однако, отбросив эту мысль, он сворачивает на темную улицу, насвистывая под нос тихую колыбельную, желая, чтобы город заснул.
Конец