— Миллион долларов в наши дни не так уж и много, — пожал плечами Паласио. — Я слышал истории о двадцати—тридцатимиллионных сделках.
— Рассказал бы и мне парочку таких историй, — улыбнулся Клинг.
— Моя точка зрения такова, что миллион в наши дни — это то, из-за чего штаны ни у кого не промокнут. Не так легко будет выйти на этих людей.
— Вот почему я и пришел к тебе, Ковбой, — сказал Клинг.
— Да брось ты, — хмыкнул Паласио.
— Потому что я знаю, ты любишь раскалывать твердые орешки.
— Брось, брось, — сказал Паласио, но при этом довольно ухмыльнулся.
Привратник в доме 967 по Гровер-авеню был маленьким кругленьким человечком в зеленой униформе с отделкой золотом. Он выглядел как генерал какой-нибудь банановой республики. Жильцы дома знали его под именем Эл Привратник, но полное его имя было Альберт Юджин Ди Стефано. Он гордился тем, что когда-то был одним из привратников в нью-йоркском отеле «Плаза». Эл сразу же сказал Карелле, что однажды дал департаменту полиции Нью-Йорка ценную информацию, которая помогла раскрыть дело о похищении драгоценностей, которые несколько парней мешками таскали из номеров отеля. Он будет счастлив помочь Карелле в разгадке ужасного преступления, которое тот расследует. Он знал об убийствах на четвертом этаже все. Все в доме о них знали.
Так случилось, что он работал в новогоднюю ночь с полуночи до восьми утра. Потому что вытянул двойку крестей вместо бубновой тройки или четверки червей. Подобным образом три привратника здания решали, кто будет работать в эту смену, поскольку никто в общем-то не горел таким желанием. Он вытянул самую маленькую карту и должен был идти работать в худшую смену. Поэтому да, он был здесь в ту ночь. Но он не видел, чтобы кто-нибудь подозрительный приходил и уходил, если это то, что хотел знать Карелла.
— Вы знаете мистера Холдинга в лицо? — спросил Карелла.
— О да. Очень приятный мужчина. Я подал ему много идей, он пишет сценарии для рекламных роликов. Однажды я ему сказал, что у меня есть хорошая мыслишка для компании «Херц». Ну, вы знаете, той, которая занимается прокатом машин. Я подумал, что они могут показать аэропорт и толпу народа, все ждут в очередях у стоек других фирм по прокату машин, но этот парень подходит прямо к стойке Херца и уходит ровно через десять секунд с ключами от машины, и когда он проходит мимо всех остальных, которые все еще ждут в очереди, он хохочет и говорит: «Я смеюсь, только когда это Херц». Они могут даже записать бой колокола, который вызванивает: «Я смеюсь только, когда это Херц, бом-бом!» Мистер Холдинг сказал мне, что его агентство не представляет интересы Херца. Тогда я дал ему…
— Вы знаете, как он выглядит? Мистер Холдинг?
— Ну, конечно. Я дал ему другую идею, насчет «Голубой Монахини», это такое вино, вы знаете, там у них на этикетке такая маленькая голубенькая. Я сказал ему фразу, которую стоит использовать в рекламе: «Привыкните к маленькой Голубой Монахине». Там тоже можно записать звон колокола. Мистер Холдинг сказал мне, что его агентство не представляет интересы «Голубой Монахини». Тогда я дал ему…
— Вы узнаете мистера Холдинга, если, например, он сейчас пройдет мимо по улице?
— Ну, конечно. Я дал ему еще одну идею насчет «Крайслер Ле Барон». Видим этого немецкого пилота времен первой мировой войны в белом шарфе, понимаете, и в защитных очках…
— Вы его видели в новогоднюю ночь?
— Кого?
— Мистера Холдинга.
— В общем-то говоря, да, видел.
— Когда это было?
— Около часу ночи, ну немножко позже, десять, пятнадцать минут второго, что-то так.
— Где вы его видели?
— Здесь, конечно. — Ди Стефано был удивлен. — Ведь я был здесь. Помните, я рассказывал вам, что вытянул младшую карту? Вот почему я…
— Вы видели его здесь, в этом здании, между часом и четвертью второго, правильно?
— Не только видел, но и разговаривал с ним. И тут, понимаете, какая-то ирония судьбы. Он пришел взглянуть на ребенка.
— Он так сказал? Что пришел взглянуть на ребенка?
— Да. Он был здесь где-то полчаса и сразу после того, как ушел, произошло это ужасное несчастье. Я хочу сказать, насколько он разминулся с убийцей? Десять—пятнадцать минут, что-то вроде этого.
— Вы видели его, когда он выходил?
— Да. Он вышел прямо из лифта. Я смотрел телевизор вот в этой комнатушке. — Он показал рукой на дверь. — Отсюда виден весь вестибюль, если оставить дверь открытой.
— Во сколько это было? Когда он выходил?
— Я же сказал вам, примерно без четверти два.