Колыма ты моя, Колыма

В 1949 году он попадает в Экибастуз, где мы и познакомились. Андрей принимал участие в забастовке. Небольшого роста, тихий и спокойный Андрей никому не рассказьшал своей биографии. Мы — старые зэки — узнали обо всем лишь в Москве, когда Андрей освободился. Но и в Москве КГБ не давало ему покоя. В 1958 году, наконец, он уезжает на родину, во Францию. Отец его был расстрелян вместе с Тухачевским в 1938 году.

Так гуляет в наши дни по Парижу «живая история» Архипелага, начиная с Соловков и кончая бериевскими Особлагами! Андрей провел в тюрьмах и лагерях 27 лет.

В 1981 году Андрей Шимкевич принимал участие в Комитете по делу Рауля Валленберга — «пропавшего» шведского дипломата, с которым сидел в одной камере на Лубянке в послевоенные годы.

Мамед Алиев

…жаркое казахстанское лето 1951 года. На рабочем объекте, во время перекура, ко мне присел молоденький азербайджанец — Мамед Алиев. Ему было всего 19 лет. Дымя сигаретой, он рассказал мне свою историю. Ему было 17 лет, когда закончив среднюю школу, начитавшись и наслышавшись о чудесах американской жизни, он решился бежать за океан. Был и предлог — ссора с родителями. Зная, что все вагоны поезда Баку — Ереван, идущего вдоль границы с Ираном, запирают на замок, Мамед запасся трехгранным железнодорожным ключем, сел «зайцем» в поезд и, когда состав замедлил ход на изгибе реки Араке, выпрыгнул прямо на насыпь. Прятался до темноты в кустах, а ночью переплыл Араке.

Мамед благополучно добрался до иранского берега, но тут сразу был схвачен пограничниками, доставившими его в тегеранскую тюрьму. Пошли допросы с требованием признания в шпионаже. Он не признавался. Через два месяца его выпустили из тегеранской тюрьмы без права выезда из страны. Не имея никаких средств, он воровал еду на базарах, подрабатывал грузчиком. Не представляя себе как он может добраться до сказочной Америки, парень пошел в полицию и попросил… чтобы его отправили назад — домой, в СССР. Его передали пограничникам, а далее последовал уже знакомый сценарий: тюрьма в Баку, МГБ, допросы, ОСО и 25 лет по статьям «измена» и «нелегальный переход границы». После забастовки в Экибастузе он оставался в лагере и дальнейшая судьба его мне неизвестна.

Глава девятая Магадан — столица Колымского края

За годы нашего пребывания в Норильске на красноярской пересылке ничего не изменилось. Сразу по прибытию больных дизентерией зэков, а их было немало, поместили в госпиталь. Мы расположились по баракам в зоне. Как и год назад, в основном, контингент на пересылке состоял из блатных, но они, видя нашу сплоченность, не приставали. Здесь, на красноярской пересылке, мы впервые услышали стихи:

Товарищ Сталин, вы большой ученый,
В тюремном деле вы познали толк,
А я — простой советский заключенный,
И мой товарищ — серый брянский волк.

За что сижу — по совести не знаю,
Но прокуроры, видимо, правы,
И вот сижу я в Туруханском крае,
Где при царе бывали только вы.

И дождь, и снег и мошкара над нами,
А мы в тайге с утра и до утра,
Вы здесь «из искры раздували пламя»,
Спасибо вам, я греюсь у костра.

И вот сижу я в Туруханском крае,
Где конвоиры строги и грубы,
Я все это, конечно, понимаю,
Как «обостренье классовой борьбы».

Вчера мы хоронили двух марксистов,
Мы их не накрывали кумачем,
Один из них был «правым уклонистом»,
Другой, как оказалось, не при чем.

Я вижу вас, как вы в парадной шапке
И в кителе идете на парад,
Мы рубим лес и сталинские щепки,
Как раньше, во все стороны летят.

Живите ж сотни лет, товарищ Сталин,
И как бы трудно не было здесь мне,
Пусть будет много чугуна и стали,
На душу населения в стране.

Только в 1983 году, здесь, на Западе, я узнал, что эти популярные среди зэков строки принадлежат перу талантливого писателя — Юза Алешковского.

На Красноярской пересылке мы пробьши еще пару недель. К этому времени наши больные поправились. И снова в путь… На грузовиках на товарную станцию. Затем в пульмановские вагоны — «краснухи». По 55–60 зэков. Обычная перекличка. Конвой усиленный: в каждом вагоне по 4 автоматчика, на крышах ручные пулеметы. ЕДУТ НОРИЛЬСКИЕ ПОВСТАНЦЫ!