Колымские рассказы
I
Начало
Второй раз я приехал на Колыму в 1984 году. Очень хорошо помню утро 7 октября в гостинице аэропорта Магадан. Это был мой день рождения, и мама подарила мне перочинный нож. Не понимаю, почему так назывался складной ножик со штопором, шилом и консервной открывашкой. Вещь для меня была желанная, я любил рукоделье и ножик несколько лет мне служил верой и правдой. Благодарен маме, что она придумала мне настоящий подарок, а не просто «С днём рождения, сынок»… Учитывая хлопоты по переезду, могла и забыть… В тот день мы сделали перелёт до Синегорья, а оттуда автобусом доехали до Ягодного. Отец встретил нас в аэропорту Синегорья. Меня тогда поразили его ботинки мехом наружу, кажется это был мех нерпы. Это меня больше всего и удивило. Маленькая взлётка синегорского аэродрома была присыпана снегом, а вокруг кольцом цепляли мой непривычный взгляд заснеженные сопки. Я их помнил ещё с первого моего приезда на Колыму. Тоже странность — ни холм, ни гора, а просто сопка. Ягодное был райцентром с гостиницей, автовокзалом, школой и детским садом. Здесь нам и пришлось заночевать. Автобус на Туманный ходил раз в день утром, а мы оказались в Ягодном в три часа ночи. О трёх часах дня Сартр сказал, что это странное время, для него всё или слишком поздно, или слишком рано. А что я могу сказать про три часа ночи? Я был любопытным подростком и время для меня ничего не значило. Мне было так удивительно и спокойно путешествовать с родителями и с братом. Я не помню ни усталости ни холода во всё время моей жизни на Колыме. Блаженное детство… Я действительно не помню холода на Колыме. Я, конечно, замерзал во время зимних гуляний и катаний на санках с «отвалов». Я замерзал во время летних купаний в так называемых «пазухах», которые оставляла «драга» по пути своего промысла. Но этот холод уходил из тела быстро. Зимой после гуляний подставлял окоченевшие руки под холодную воду и через минуту острой боли холод покидал мои пальцы. Летом грелись возле костра, который обязательно разводили перед купанием, не смотря на +30 и жёсткое колымское солнце. По настоящему я замёрз в Томске во время учёбы в университете. Наверное, я покинул, или меня покинуло домашнее тепло. Именно оно и грело меня дома, когда я жил с родителями. До прихода рейсового автобуса отец нашел попутку. Это был автозак, он ехал на Эльген мимо Туманного . Я не очень хорошо знал, что такое автозак, но догадывался о его назначении, а отец шутил с водителем по поводу «не забудь нас выпустить на Туманном». Ехали около часа по горной дороге. Слева отвесная стена сопки, справа обрыв в долину Ат-Уряха. Всё это я хорошо рассмотрел потом, когда ездил в школу на прииск имени Максима Горького. А в тот момент мы могли видеть только кусочек убегающей грунтовки позади машины в маленькое зарешеченное окно автозака.
II
Первый день
В пути на горную вершину, в пути почти на небеса вертятся вслед автомашине и в облака плывут леса.
И через горные пороги, вводя нас молча в дом земной, ландшафты грозные дорога передвигает предо мной.
Хребты сгибающая тяжесть на горы брошенных небес, где тучи пепельные вяжут и опоясывают лес…
-- Варлам Шаламов.
Нас высадили на въезде в посёлок, начинавшийся длинным приземистым зданием общежития и почтовым отделением. Вещей было не много. И мы, почти не осмотревшись, оказались в том самом общежитии в комнатке, в которой прожили вчетвером почти два года. Отец ещё не успел обзавестись хозяйством и мы сразу, по предложению мамы, отправились в сельмаг. Крохотный магазинчик с продуктами и промтоварами снабдил нас всем необходимым на первое время. Причём «под запись». Денег не хватило и долг записали в общую тетрадь. С зарплаты все отдавали долги. Это считалось нормой. Все наши вещи для жизни шли в контейнере с материка, нам надо было продержаться пару месяцев. Помню первую свою прогулку. Я вышел для изучения новой территории, нового мира, где мне предстояло жить. На улице никого. Будний день, дети в школе, взрослые на работе. Побродив между бараками, я наткнулся на свалку техники. Здесь вперемешку были свалены запчасти от велосипедов, мопедов, мотоциклов, мотороллеров, автомобилей легковых и грузовых, от тракторов и ещё, от чего я не знал. В четырнадцать лет я с упоением изучал технику, строил и моделировал. Для меня эта свалка стала островом сокровищ. Позднее, именно из этого хлама я собрал свой первый мопед. Купить пришлось только двигатель Д-6 за 53 рубля. Увлечённый свалкой, я там же познакомился с Витьком. Витёк пропустил школу по болезни или по какой-то другой причине и тоже вышел побродить по посёлку. Он с достоинством, не торопясь обстоятельно расспросил обо мне. Настроен Витёк был дружелюбно. Он проникся ко мне настолько, что предупредил об обязательном ритуале посвящения новеньких. Процедура была простая, надо было с кем-нибудь подраться. Ну что же, предупреждён — значит вооружен! Я стал готовиться к предстоящей драке. Готовился не столько морально, сколько технически. Взял у отца рыболовное свинцовое грузило, то что вылито в столовой ложке. Выстругал в нём углубления под пальцы. Получилась неплохая увесистая свинчатка. На следующий день я поехал в школу вместе с тремя-четырьмя десятками ребятишек. Нас возил школьный ЛиАЗ. Простой автобус делали северным с помощью дополнительных стёкол, которые устанавливали поверх штатных с помощью оконной замазки. На лето их снимали, а замазку оттирали. Зимой такие стекольные бутерброды не давали окнам замерзнуть. Вместе со мной ехали ребята и девчонки, знакомые со мной ещё в первый мой приезд. Но с тех пор прошло восемь лет и эти годы не позволяли нам разговаривать запросто. Я был обычным новичком, меня «изучали под микроскопом». Школа на прииске Горького была одноэтажной, старой, построенной в 40-х годах, когда Эдуарда Берзина уже репрессировали и расстреляли. Школа была очень уютной и тёплой внутри. До сих пор помню «дух» моей колымской Alma Mater. Почему я так высокопарно? Да потому что меня там приняли как равного, со мной разговаривали и дружили. Мы были одной семьёй с одноклассниками и учителями. С теплом вспоминаю до сих пор свою классную Надежду Алексеевну, учителей математики и физики, которые привили мне любовь к своим предметам. У нас был замечательный учитель истории, преподававший нам историю новейшего времени не по учебнику, а по своим воспоминаниям. Как ему это удавалось? Я имею ввиду, как ему удавалось соответствовать учебным планам, если учебник и его история отличались? В общем, я попал в благоприятные условия и превратился из двоечника-троечника в отличника. Я так расслабился в тот день, что сначала и не понял, о чём мне стал говорить мой самый первый колымский знакомый Витёк. Он подошел после занятий, до автобуса оставалось около получаса, и сказал что пора идти драться. Я повторяю, что был очарован своей новой школой. Получив неожиданное известие, я впал в ступор. Окружающие меня ребята приняли это за отказ и стали объяснять, что лучше получить, чем прослыть трусом. Я собрался и пошёл за школу, где уже собрались наши поселковые. Ребята с других посёлков, насколько я помню, в этом шоу не участвовали. Ритуал был кастомизирован, чужих не было. Чтобы не было заметно свинчатки в руке, я надел варежки, чем повеселил окружающих. Мой противник был ниже меня ростом, но это был типичный залупастый парняга, которые есть в каждом дворе. Их хлебом не корми, дай только покричать и попрыгать. Звали его Слава, впоследствии мы с ним подружились, но в тот день я ему разбил всё «мусало» в кровь. Свинчатка реально помогала. Когда мои поселковые увидили непорядок в том, что новичок уделал Славика, который держался только силами эгрэгора, его поддерживающего, было решено восстановить справедливость. Здоровяк Костя Лунёв двинул меня в «солнышко». Тут я и «скопытился». Посидел, отдышался немного и меня позвали — подошел наш школьный автобус. В автобусе все делали вид, что ничего не произошло. Все, кроме Коли Щетинина. Маленький тщедушный Коля видимо был возбуждён сверх меры и не мог остановиться в посвящении новичка. Всё что он смог придумать, это плюнуть на меня и отбежать в конец автобуса. Ну что мне было с этим делать? Я утёрся…