- С ним что-то произошло, - сказала я Одену, который выжидательно смотрел на меня. - Его магия не работала, как нужно. И он пил неизвестный мне отвар, чтобы восстановиться.
- Хорошо. А преступника чувствуешь?
Я опять сосредоточилась на прошлом. Бледный призрак барона, раскинув руки, заслонил образ убийцы. Я попыталась отшвырнуть его, тогда он с ревом бросился вперед, как обезумевший бык. Оден подхватил меня, не дав упасть навзничь.
И в этот момент раздались шаги.
- Туда! - шепнул Оден, и потянул меня за тяжелую, пыльную портьеру.
В кабинет вошла баронесса в сопровождении мужчины неопределенных лет. Его бурый костюм, ровная борода и толстые очки выдавали в нем служащего конторы.
- Прошу вас, мистер Бискомб, - сказала баронесса. - Здесь нас никто не побеспокоит.
- Как вам угодно, - откликнулся тот.
Баронесса уверенно и властно села за стол и указала Бискомбу на один из стульев.
- Итак, мой покойный супруг в очередной раз изменил завещание. Я правильно понимаю?
- Не имею возможности ни опровергнуть, ни подтвердить ваши догадки, - твердо ответил Бискомб, поправляя очки.
- То есть вы утверждаете, что в день своей смерти он не ездил к вам в контору, чтобы еще раз пересмотреть последнюю волю?
- Баронесса, я бессилен вам помочь.
- Но почему? Вы же понимаете, что если он отдал все этому проходимцу, мой сын окажется ни с чем!
- Сожалею, мадам.
- О, нет, вы не сожалеете! - с горечью сказала баронесса. - Но, допустим, все отошло Аласу. Каковы мои шансы оспорить завещание?
Бискомб пожал плечами:
- Мизерные. Законным считается документ, подписанный последним. Предыдущие варианты погашены и хранятся исключительно для отчетности.
Баронесса встала, и Бискомб поспешно вскочил на ноги, едва не уронив с носа очки.
- Послушайте, я заплачу. Я очень хорошо заплачу. Дайте мне взглянуть на копию.
- Исключено.
- Тогда я отопру сейф и сломаю печать.
- Вы не сделаете этого, мадам, - с улыбкой сказал Бискомб. - Вам прекрасно известно, что мы ставим на документы высокой ценности самовоспламеняющиеся печати, замешанные на крови драконов. В тот миг, когда печать сломают неумелые руки, бумага мгновенно сгорит.
- Неужели я никак вас не уговорю? - в отчаянии спросила баронесса. - Просите все, что вам угодно!
Бискомб сделал вид, что размышляет.
- Я подумал, и мой ответ: нет. Мне хорошо платят за то, что я храню чужие секреты. Никакие ваши посулы не компенсируют мне потерю репутации. А теперь простите, баронесса, я должен идти.
С этими словами Бискомб покинул кабинет, оставив баронессу в бессильной ярости. Она швырнула об пол табакерку, потом пресс-папье и наконец глухо зарыдала.
- Лилан, - пробормотала она. - О, Лилан!
Когда баронесса ушла, мы с Оденом выбрались из-за портьеры.
- Кто такой Лилан? - спросила я.
- Понятия не имею. Наверное, любовник.
- А он-то тут причем?
- Возможно, баронесса рассчитывала, что ей достанутся деньги мужа, на которые она сможет жить с любовником. Или она ему попросту платит.
- Лорд-чичисбей?
- Может, и не лорд, а просто ушлый малый, которому хватило мастерства очаровать несчастную женщину.
- Ты ее жалеешь? - возмутилась я.
- Это всего лишь предположения, - отмахнулся Оден. - И вместо того чтобы плодить их, неплохо бы выяснить что-то у самой баронессы.
- Проникнем в спальню, поищем письма?
- Если не получится узнать прямо, то да. Я отвлеку баронессу, а ты войдешь к ней в покои под личиной. Сможешь принять ее облик?
- Конечно.
Глава 10.8.
Мы вышли из кабинета и отправились в гостиную, и тут до нашего слуха донеслись крики. Кто-то из прислуги ругался во дворе с толпой людей.
- Негодяи! Бессовестные! В такой день... Да вы хоть понимаете, что у нас горе?
- Знаем мы ваше горе! Сдох, и спасибо. Видно, Тоя смилостивилась над нами, грешниками, и прибрала его.
- Типун тебе на язык, Минек!
- Ах ты крыса!
Оден отыскал черную лестницу, по которой ходила прислуга, и мы выбежали во двор. На утоптанном снегу стояла группа крестьян. Одни прижимали к животу забинтованные руки, другие стонали, держась за щеку. Самый бодрый из них неистово ругался со старшей горничной.
- Что здесь происходит? - полюбопытствовал Оден.
- Господин, не извольте беспокоиться. Эти люди уже уходят.
- Никуда мы не пойдем! Посмотрите, сэр, что творится, - крестьянин коснулся рукава Одена и заглянул ему в глаза с мольбой. - Петра и Висика погрызли хозяйские псы, а им ведь калымить идти. У Микухи зуб болит. Сам бы дернул, да у молодого лорда ловчей выходит. Меня баба моя кипятком ошпарила - третий день вою. Вот и пришли. А она - гонит.