Отбросив сожаления, я села в карету и отвернулась от окна.
В вышине, над тучами, послышался рев дракона.
- Подождите! - крикнул кто-то, и возница натянул вожжи. К карете приближалась толпа крестьян, одетых как для праздника. Они несли расписные горшки, затканные цветными нитями котомки, пучки трав. Мы с Оденом с любопытством рассматривали эту необычную процессию.
Крестьянин с обожженной бородой поклонился баронессе, и та ответила милостивым кивком.
- Мы пришли поблагодарить господина, который помог на пожаре, - объяснил крестьянин. - Дочку мою спас. Я за него буду молиться Тае денно и нощно.
Я распахнула дверь кареты и вышвырнула из нее Одена, который явно не спешил встретиться со спасенными. Крестьяне окружили его, бормоча слова благодарности и пытаясь всучить дары. Оден смущенно кивал им, пожимал руки, расспрашивал о тех, кто уцелел.
- Так вот я и говорю, господин, истинное чудо! - сказал крестьянин, глядя на Одена. - Богини нас защитили. Уж как горело, как горело, а только трое всего и погибли. Ваник, бобыль, и старуха Хумена, что за поросенком в хлев бросилась. И Тим еще, хороший был парень. А другие живы-здоровы! Да! За дочку вам спасибо.
Оден ответил ему что-то, но я не расслышала.
- Нет, господин, без вас никак. Я ведь дважды под кожухом в дом входил, ее не нашел. Думал, конец. Жена лезла в огонь, еле удержал. А потом смотрю, вы водой окатились и туда. Как уцелели? Богини ведают! Там же пламя было, аж звезды подкоптились.
- Как она себя чувствует?
- Дохтур говорит, жить будет. Кашляет. Но глазки уже блестят, и кушать сегодня просила. Жена хотела со мной прийти, вас повидать. Я ей дома велел остаться, пусть присматривает, а то эта коза опять чего учудит.
- А кузнец? - с тревогой спросил Оден.
- Выкарабкался, что ему будет, шершавому, - пробурчал крестьянин. - Говорит, вы его из кузни выволокли. Я не поверил сперва, он же туша такая, а вы, уж не извольте гневаться, против него вдвое меньше. Но он стоит на своем.
- Рад, что ему лучше.
- Да. Возьмите сыр. Сам делал, пальчики оближете.
И на Одена опять обрушился поток подарков, которые пришлось принять. В карете стало ужасно тесно, сыр подпирал меня со всех сторон, мешки с целебными травами шуршали под ногами. Оден попрощался с крестьянами, и мы двинулись в путь.
- Ты ничего не рассказывал про свои подвиги, - пожурила его я. - Стало быть, герой пожара в Шмеле, да?
- Позволь мне не развивать тему.
- Почему? Притворная скромность?
- Отнюдь. Я просто делал, что должен. Если бы не проклятый обморок, успел бы спасти и тех троих.
- Ты много на себя берешь, Оден! Разве ты бог?
- Полубог, - улыбнулся он. - Известно же, что капитаны полиции за подвиги при жизни причисляются к лику святых.
- Святых мужчин не бывает! - воскликнула я.
- Как и женщин-магов! - парировал Оден.
Так и въехали в Кирку - единственные в мире святой и волшебница.
Глава 11.1.
Мы вернулись в Узор к празднику Первого луча. Город украсили веточки весенней пуховки, ребятишки радостно высыпали на улицу, держа в руках желтые круглые конфеты, которые варили их матери из неочищенного сахара и сладковатой коры драконьего дерева.
Оден по-прежнему был слаб, и в гостинице, где мы остановились по дороге, уснул прямо за столом, не доев ужин. Пришлось поднять его в воздух и потащить за собой на глазах у изумленных постояльцев. Зубик недовольно верещал у меня на плече.
Войдя в дом, я обнаружила идеальный порядок. В наше отсутствие Элиза сумела выбить ковры, изгнать подлую моль, поедавшую их, и избавиться от мокриц. Окна стали прозрачными, шторы больше не состояли наполовину из пыли, а пол был таким чистым, что с него при желании можно было есть. К приезду хозяев Митти приготовил дюжину вкуснейших блюд, каких мы не едали и в благочинном Нотердинге. Впервые за долгое время я ощутила себя дома.
На следующий день мы с Оденом порознь отправились на службу. Митти пришлось пойти со мной: ему предстояла месячная отработка в гарнизонных конюшнях. Капитан твердо держался убеждения, что за ошибки надо платить. Мальчик отнесся к этому решению стоически и обещал, что будет совмещать общественные работы с приготовлением еды для нас.
Я подоспела как раз к утренней тренировке. Сержант Певир, срывая голос, орал:
- Да кто так стреляет, идиоты? Следить за прицелом! Опять в молоко. Еще раз! Выпорю, если промажете. Ботой, у тебя глаза на жопе? Так нацепи их обратно на рожу и стреляй, мать твою, как в хахаля своей подружки.
Я подошла и выбрала из двух оставшихся арбалетов тот, что был поменьше. Взвесила его на руке и наложила заклинание меткости. Выйдя на позицию, я выстрелила, почти не целясь - болт пробил центр мишени.