Меня озарило смутное предчувствие догадки, но я решила дослушать до конца.
- На расшифровку письма ушли годы: я ведь художник, а не профессор криптографии. Ключом была старая молитва Тои, которую почти никто не помнил. В годы жизни Гирома Болотного она была у всех на устах. Я пронумеровал слоги, соотнес их со строками письма, и получил следующее послание: «Твой отказ я не принимаю. У тебя месяц, или она погибнет».
- Она?
- Дочь художника Римула. Обычно маги стараются не оставлять потомства, но Гиром имел семью. Герцог Кельборн сделал ему заказ на магическую картину, и по неизвестной мне причине Гиром отказался. Тогда в ход пошли угрозы, одна страшнее другой, но мага трудно напугать. В расцвете силы он способен справиться с небольшой армией.
- И герцог Кельборн похитил ребенка, после чего Гиром сдался.
- Нет. Несмотря на риск потерять единственную дочь, он ответил отказом. Тогда Римула была казнена, а ее голову подбросили Гирому на порог. Горе сломило его, и он нарисовал картину - последнюю в своей жизни. Он излил на холст опасную магию, отделив от своей души небольшую часть - ту, что жаждала мести.
- Так появился лесник.
- Да, таинственная темная тварь. Каждый, кто входит в картину, ощущает ее лживую теплоту и попадается в сети, расставленные Гиромом. Бедняга лишается сна и отдыха, его тянет назад, к нарисованной реке, где он чувствует умиротворение и ласковый шепот невидимых богинь. Картина поглощает жизнь человека без остатка, а если ему удается вырваться из плена, у него не остается сил противиться ударам судьбы, и он погибает от несчастного случая.
Юный Сивор, не слышавший от отца этой истории, то и дело испускал вопли. Но меня не покидали сомнения. Умный преступник, загнанный в угол, прежде всего попытался бы одурачить полицейского правдоподобной басней, чтобы избежать наказания.
- Я вижу, мистер Яффи, что вы не до конца мне верите, и это правильно, - сказал старик с горькой усмешкой. - То, на что у меня ушло три дюжины лет, превратилось в краткий рассказ, больше похожий на страшную сказку. Вы не представляете, с каким трудом я отследил путь проклятой картины! Она меняла не только названия, но даже размер. Изначальное полотно было три локтя в диагонали, а теперь она стала огромной. И знаете, почему? С каждой новой жертвой она становится сильнее и больше. У меня есть все основания полагать, что рано или поздно лесник сможет выбраться из картины, и только благие богини ведают, к чему это приведет.
- Мистер Трошит, верните картине обычный размер. Я хочу войти в нее, - сказала я.
- Тогда мы будем биться, потому что я вам не позволю.
Трошиты, отец и сын встали плечом к плечу и приготовились отразить мою атаку. Я не знала, смогу ли одолеть двух магов.
- Вы же понимаете, что я должен проверить ваши слова, - обратилась я к Трошиту-старшему. - Если все правда, мы вместе найдем способ уничтожить полотно.
- Ваша жизнь, мистер Яффи, будет под угрозой. И возможно, леснику нужен именно маг, чтобы вырваться на волю.
Слова старого художника звучали разумно. Меня настораживала только собственная горячая готовность поверить в его слова. Поверить и отпустить на свободу мага, которому в случае поимки грозят каменоломни.
- Ваш старший сын лишен дара? - спросила я, и Трошит, не ожидавший резкой перемены темы, удивленно поднял брови.
- Что?.. А, да. По счастью, он родился без капли магии в крови. Сивору повезло меньше. Так часто бывает, что плод поздней любви наследует скрытые пороки.
- Магия - это порок?
- В некотором роде. Она укорачивает жизнь, делает ее опасной и несчастливой, не дает завести семью, обрести опоры.
- Глупости, - сказала я. - Единственное, что мешает жить нормально, это страх. Вот истинный враг, а вовсе не магия. Она лишь инструмент, оружие, если угодно. Впрочем, не будем спорить. Последний вопрос: зачем вы взяли две картины? Вы пытались дать знак, что обогащение не было главной целью вора?
От глаз старого Трошита разбежались морщинки.
- Я ввязался в рискованную игру и сделал несколько ставок. Одна из них оказалась верной. После того как Лхаж отказался уничтожать картину или даже просто снять ее аукциона, мне пришлось действовать решительно.
- Лхаж вам поверил?
- Безусловно. Он кое-что знал про картину и боялся ее. Но жажда наживы была сильнее. Он попросил меня уничтожить следы нашей переписки и в обмен на молчание обещал отдать мне «Королевскую косу».
- Вы шантажировали его? Грозились, что обнародуете свои открытия?
- Конечно, шантажировал! А вы бы на моем месте как поступили? Я не богат, не принадлежу к влиятельной семье. Моя магия слаба. Как еще можно было заставить Лхажа прервать кровавый путь проклятой картины?