— Слава Богу! — за спиной у меня воскликнул кто-то. Я живо обернулся.
Маман, видя, что дочь с внучкой рыдают и обнимаются, тоже приняла человеческий вид и побежала к ним, протискиваясь между медведей. Воистину, не боится никакого зверя…
Мастера вокруг начали тоже скидывать шкуру. Все первые, кто помогал у матушки мастера отбивать, были помяты — в синяках, кровоподтёках, страшноватых царапинах. А сам он — красивее всех, как побитый драчун после боя без правил. Глаз так вообще не видать, всё багровое, опухшее…
— Мать честная! — всплеснула руками Лиза. — Что мы натворили-то! Пропустите меня!
Она передала Иринку бабушке и заторопилась оказывать первую помощь. Всё-таки Лизка у нас — не супер-целительница, но и не совсем слабая. Средний такой уровень. Уж ушибы убрать, зарапины зарастить — может. С переломами вот сложнее, но правильно сложить и подтолкнуть к быстрейшему срастанию тоже умеет. Тут главное — лубки, чтоб кости не сдвинулись.
Но сегодня, ко всеобщему облегчению, обошлось без переломов, а после Лизиной помощи мастера по большей части приняли вполне здоровый вид. Самый пострадавший только ходил немного бережно.
Потом — ну смех и грех — матушка сама отпаивала всех успокоительными микстурами. И Лизу с Иринкой, и мастеров, и себя заодно.
— И ты, Ильюша, морду кирпичом не строй. Выпей, тебе говорю!
Пришлось и мне бутылёк принять. Для спокойствия души.
ВЫСТУПИТЬ БАБАЙКОЙ
С этих процедур меня увёл директор. Сидели мы друг напротив друга спокойные-е-е, как два удава.
— Видите, Илья Алексеевич, какие неожиданные сложности возникли у нас. А если бы обратилась ещё и Лизавета Алексеевна? Не было бы вас, не удержали бы мы новообращённых даже и всем коллективом.
— Согласен, Кула Чутович, ситуация была критическая. А с обычными оборотнями проще?
Он мягко улыбнулся:
— Гораздо проще. Начнём с того, что чаще всего мы имеем дело с подростками. Они при обращении гораздо мельче наставников. Это сильно воздействует на сознание зверя. Кроме того, большинство из них выросло с мыслью, что внутри они — медведи. Потому что все в их роду — медведи. Для них это естественно. Они ждут своего первого дня. Внутренне они готовы. Многие обращаются на первом своём взрослом празднике, вообще безо всякого стресса. Но если вдруг что-то идёт не так, припомните: они не могут поразить мастера магией, даже когда владеют какими-то умениями в человеческом образе. — Он немного помолчал. — Нам очень повезло, что маленькая Ира не ударила сырой магией по площади. Вы же видели сполохи по шкуре?
— Так у неё, получается, произошла двойная инициация?
— Именно. Мы изо всех сил пытаемся подготовить их к переходу, но у них очень мало времени, чтобы принять своё второе состояние внутренне. И тут вдруг — голоса в голове, накрывающая сила, страх, даже отчаяние — опаснейшая смесь.
— Взрывная, я бы сказал.
Он покрутил в руках ручку, постучал по столу…
— Илья Алексеевич, я вынужден просить вас помочь нам с проведением стрессовых заданий.
— Вы хотите, чтобы я выступал вместо того поколоченного бедолаги?
— Да. Думаю, вас никому не удастся поразить. Даже если у испытуемого пробьётся аналогичная сила…
Я тут самый сильный! — сердито сказал Зверь.
Не заносись. И не расслабляйся. Тренируйся, будешь самый сильный.
Директор слегка запнулся. Чуют они, что ли, когда внутри со Зверем разговариваешь?
— И у меня бо́льший боевой опыт в образе Зверя, — невозмутимо ответил я. — В конце концов, у меня есть щиты.
— Именно об этом я и говорю! Вы согласны?
— А у меня разве есть выбор? Когда приступим.
По глазам было видно облегчение. И ещё радость.
— Завтра с утра. Ваши тесты закончены. Как надолго вы сможете остаться?
— Пока все наши не закончат пробы. Желательно успеть до начала учебного года.
— Надеюсь, мы справимся гораздо быстрее. Ещё вопрос, Илья Алексеевич. Ваши родственники видели вас в шкуре Зверя?
— Только матушка. С остальными как-то… не пришлось.
— Отлично!
— Кстати о матушке. Вы не хотите привлечь её в помощь вашим психологам? Думаю, первый стресс прошёл, и она вполне взяла себя в руки. Грех не использовать специалиста с таким опытом.
Он посмотрел на меня очень серьёзно:
— А ведь вы правы, Илья Алексеич. Прямо сейчас с ней и поговорю.
Ну вот. Тогда у нас есть шанс проводить не один стресс-тест в день, а два. Или даже три!
На следующее утро, сразу после завтрака, Субоптей проводил меня в тот же коридор, только на этот раз не вверх по лестнице, а ещё сильнее вглубь земляного укрытия, коридорами-коридорами.
— Твоя задася, — наставлял меня Субоптей, — напугать. Видел, как Хоряу делал? Выскосить неозыданно. Сцяссе всего этого хватает.
— А если не хватит?
— Тут слознее. По обстоятельствам смотри. Можно наскосить. Повалить. Дазе призать зубами — прикусить как будто. Если нисево не помозет — крайняя мера. Младсых васых выпускать будем.
— Как с Лизой и Иринкой?
— Вроде того.
— Ну, давайте пробовать. Кто сегодня?
— Сегодня младсые Киприяновы. Степан и Олеся.
— Ага. Группу хотите сформировать?
— Да, их трое, кому по двенадсать. Ира уже инисиирована. Зелательно бы заниматься со всеми тремя, стоб никто не отставал.
— Они выйдут вдвоём?
— Да. Это тозе своего рода эксперимент.
— Ну, что ж, давайте пробовать.
Мы смотрели из другого наблюдательного пункта, на противоположной стороне полигона. Начало — совершенно как с Лизаветой. Открылись двери, детей вывели, мастера торжественно подняли руки и ушли, закрыв выход. Стёпка храбрился. Олеська испуганно крутила головой, стараясь держаться позади.
Они показались мне совсем маленькими. Я даже щиты включать не стал.
— Посол! — скомандовал Субоптей.
Я быстро сбежал вниз по лестнице, двери распахнулись, я выскочил, перекидываясь и понёсся к племяшам навстречу. Вылетел из-за угла, рявкнул. Олеська пронзительно завизжала, аж уши захотелось заткнуть, а Стёпка — красавчик! — рявкнул в ответ и поднялся на задние лапы.
Один есть!
И что же — всё? А она? Рассчитывает на защиту брата?
Да вообще ни на что не рассчитывает. Испугалась и орёт. — Все эти мысли мелькнули у меня в голове слишком быстро, я даже замешкаться не успел.
А мы вот так!
Зверь я гораздо более крупный, чем подросток-Стёпка, так что подмял я его да и принялся месить. А Олеська всё визжит, аж уши глохнут. А я Степана валяю. Не сильно, понятное дело, но встать не даю. Он рычит, огрызается — без толку! За шкиряк схватил — и за поворот потащил, типа жрать. А он выдирается же! Только сил всё меньше и меньше.
Ну что она, так и простоит там?
И вдруг чувствую — кто-то за бок пытается меня кусать. Ну, наконец-то!
Дёрнул я задней лапой — Олеська белым колобком в сторону улетела. Стёпку тоже бросил, отскочил.
— Хорош! Поиграли — и хватит!
А они рычат, засранцы, с двух сторон меня обходят! Смех и грех.
Ну, не бить же их, в самом деле.
И тут голос строгий:
— А ну прекратили хулиганить! — матушка, собственной персоной! Деловая, даже в медведицу обращаться не стала. — И нечего изображать, что вы разом все слова забыли! Говорить по-человечески!
— Тётя Дуся? — вытаращила глаза-пуговки Олеська.
— Ну вот, молодец! Иди, вкусную пастилку тебе дам. И ты, Стёпка, иди. Нечего ершиться. Это же Ильюша, не со зла он, а надо так было… — и дальше, дальше, давай ворковать, вкусняшками их кормить (подозреваю, нервоуспокоительными). Потом и психологиня насмелилась вышла. Я уж так, в сторонке сидел, приглядывал, чтоб без фокусов…
На обеде Субоптей пригласил меня за новый стол — большой. Там теперь сидели маманя, трое младших двенадцатилеток и Лиза, которая, как оказалось, присутствует здесь в последний раз.
— Улетаю, Илюша. Сразу после обеда сегодня дирижабль на большую землю идёт, так я с ним до Красноярска, а там пересадят меня.