— Чего? — выпучил на него глаза я.
— Того! Я как узнал, что у вас дуэль назначена, сразу ему отзвонился. Папа пришёл в ажитацию и буквально приказал сделать из этой дуэли событие. Я ему: «Так рядовой, в общем-то, случай. Студенческая дуэль!» А он мне: «Не твоего ума дело! Вопрос государственной важности, изволь исполнять!» Ты представляешь? Вот и…
— Слышь, а ты мне лапшу на уши не вешаешь?
— Не-е, в таких вопросах я папеньку стараюсь не подводить. Он все-таки генерал-губернатор, а не только мой отец. Так что, Илья, изволь соответствовать!
— Вот вы где! — К нам бодрым шагом подскочил потеряшка-Сокол. — А чего прячетесь? Но оно и хорошо! Слушай сюда, Коршун! — Он быстро оглянулся, убедившись, что зевак поблизости не наблюдается, и, пригнувшись к моему уху, принялся азартно шептать: — Значит так! Делай что хочешь — медведем оборачивайся, птицей летай, но на этой дуэли должны победить вы. Понял? Мне сейчас папенька в таких красках всё описал, я чуть не оконфузился. Так такие брат политические игры, что если бы вы сами эту дуэль не организовали, её бы пришлось организовывать мне. Представь размах трагедии?
Я присвистнул.
— Потом пояснишь?
— Конечно, в силу моих пониманий.
И допусков по секретности?
Само собой.
— Так, это всё прекрасно, — Иван заторопился, — но я пошёл к твоим противникам, надо же и обязанности секунданта исполнять. Вдруг они извиниться захотят?
— Это вряд ли. Особенно после сегодняшнего… — Я махнул рукой.
— Ага. Но нам и не нужно, чтоб они слились! Всё — я пошёл! — Иван огляделся и увидел Михаила. — О! Вот и твой напарник. Идите… ну не знаю, хоть тактику обсудите…
А и правда. Надо. Михаил, конечно, как сказал Пётр, «тот самый», но и мы тоже чего могём. Я под прицелом сотен заинтересованных глаз подошёл с Дашкову. Он оглядел мой вид и восхищённо присвистнул:
— Ого! Теперь я больше верю папеньке.
— А чего это вам папенька такого сказал? Вы извините, что спрашиваю, князь, просто в нашей дуэли внезапно повылезали интересы слишком многих пап. И все как один из высшего дворянства.
— А-а, не беспокойтесь! Просто ещё с месяц назад папенька вызвал меня на приватный разговор и прямо сказал, что ежели какой казак из университета посмотрит на меня взглядом, от которого под землю зарыться захочется, то немедленно выказать оному казаку всю признательность нашего рода.
— Вот сейчас вообще ничего не понял! Ваш-то отец здесь причём? — Я искренне недоумевал. Что вообще вокруг моей скромной персоны происходит? Старший князь Дашков тут каким боком?
— Папенька состоит председателем попечительского совета Суворовских училищ Российской империи.
— И чего? Какое это ко мне имеет отношение?
— А кто недавно привёз кучу одарённых детей?
— А-а-а! — внезапно дошло до меня. — Но простите, это же, вроде как, государственная тайна?
— Так я её и не треплю направо-налево. С вами и разговариваю. Ладно. Вернёмся к дуэли. Насколько я знаю, вы — крепкий середняк. Какие скрытые козыри кроме страшного взгляда вы имеете?
— А что, ваш папенька вам подробностей не рассказал?
— Он вообще немногословен. Про взгляд сказал — и на этом всё. Представляете, как вы меня заинтересовали, а? Ежели сам папа о вас сказал! Кстати, ещё раз хочу извиниться. Ну, правда, дурацкая шутка была…
— Да бросьте! Вы уже извинились, на этом наш конфликт улажен. А до дуэли… — Я подошёл к нему поближе. — Я оборотень. Белый медведь. Скорее всего, наши противники об этом знают. Только они не знают насколько Зверь большой.
Михаил восторженно подпрыгнул и аж взвизгнул.
— Ух ты! Правда?
— Ага.
— И насколько большой?
— Ну если на задние лапы встану — метров пять-шесть в высоту…
— Сколько? — Дашков огляделся, пытаясь найти предмет для сравнения. — Мама моя! — Живо обернулся к площадке дуэли: — А мы влезем?
Я посмотрел туда же.
— Должны. И ещё скажу — у меня очень мощный щит. И ледяные заклинания в форме зверя исключительно сильные получаются.
— А вы можете творить заклинания? Я думал…
— Я — Высший. Могу.
Он заулыбался.
— Тогда просто отлично! Размотаем их по методике Евген Борисыча. Прям как он учил, огонь — лёд!
Глядя на его солнечную улыбку, я тоже усмехнулся:
— Просвещение в массы, так сказать!
Мы подошли к арене. Мда, маловато места. Особо в облике не побегаешь.
— Здравствуйте! О! Уже сотник! Здравствуйте, сотник! — звонкий женский голос пробился через гомон толпы.
Я обернулся и увидел Есению Боброву.
— Есения! Я тоже рад вас видеть. Вы тут в роли доктора?
— Именно. А вы, смотрю, всё так же по мелочам не размениваетесь. В прошлый раз вас толпа вызвала, в этот тоже?
— Не-е, в этот раз у меня помощник есть, знакомьтесь — его сиятельство Михаил Дашков! А это Есения Боброва, исключительно талантливый маг-лекарь.
— Да мы, некоторым образом, знакомы, — почему-то покраснела госпожа доктор.
Опа! А Михаил-то вообще маком цветёт.
— Тем не менее, рад вновь вас видеть, госпожа Боброва.
— Взаимно, ваше сиятельство.
Они церемонно раскланялись.
Что вообще происходит?
— Я тебе потом всё объясню! Потом, ладно? — нервно произнёс Михаил.
— Я что, опять вслух думаю?
— И что, часто бывает? — спросила Есения.
— Бывает, — я развёл руками, — особенно в минуты стресса, а что?
— Вы потом зайдите-ка в наш факультет, нужно провериться.
— Как скажете, вы у нас доктор.
К нашей троице подошёл Пётр.
— Рад вас видеть, госпожа Боброва. Можно я на минуту украду ваших собеседников?
— Да мы, собственно, уже закончили. — Она чопорно кивнула, развернулась и ушла.
— Ну и отлично… — Петю прервал длинный выдох Дашкова. — Я что-то пропустил?..
— Всё потом, после дуэли. Если вообще живы останемся, — несколько нервозно ответил Михаил.
— А-а, — понимающе протянул Витгенштейн. Он помолчал, задумчиво оглядел Дашкова. — К слову, знаете, князь, как его, — он толкнул меня в бок, — в семействе Сокола называют?
— Нет, не знаю, а это тут к чему? — Михаил немного успокоился и с любопытством уставился на Витгенштейна.
— Свадебный Коршун. Пользуйтесь, пока есть возможность. И я не шучу. — Он многозначительно пошевелил бровями. — Свадебный Коршун.
Звуки толпы вокруг дуэльной площадки неуловимо изменились. Витгенштейн внезапно посерьёзнел.
— Господа, это всё потом. А пока — собрались. У меня для вас неприятные новости.
— Говори.
— Вас будут ещё провоцировать и оскорблять. Ваши противники решили таким образом увеличить своё количество. Ну и шансы на победу, естественно.
— Так, может, и пусть? — Я был настроен развлечься. Всё-таки когда твоя супруга любимая простит не убивать супротивников, это очень греет самолюбие.
— В смысле — пусть? Ты решил поубивать половину нынешнего экстерна? — Витгенштейн выпучил глаза на меня.
— Серафима просила никого не убивать.
— Никого, значит, не убивать? Ну-у-у если Серафима просила — то конечно, то ладно!
— Я чего-то опять не знаю, господа? — Михаил аж заподпрыгивал на месте. — Кто такая Серафима?
— Серафима Александровна, главная лейбфрейлина Её высочества княжны Марии, жены Ивана. Ну и по совместительству его жена. — Он опять ткнул меня локтем.
— Как вы интересно живёте, господа! Возьмите меня в ваш кружок, а? Меня ж теперь от любопытства порвёт! — Князь Дашков аж покраснел от попыток сдержать внутренний огонь.
— Да — запросто! Щас вы их размотаете по арене — и пойдём штрудель фрау Марты есть. И кофе с перцем пить.
— А фрау Марта?..
— Это чуть более длинная история…
— Погоди-ка! — Я отодвинул Петра и вышел к краю арены. Нашёл глазами Ивана и взглядом подозвал его.
— Чего?
— Нам Витгенштейн рассказал, что они хотят увеличить свою группу. Так?
— Есть такое. Дашков же опрометчиво предложил присоединяться всем желающим. Но переговоры с их секундантами пока не закончены. Мы напираем на то, что с твоей стороны подобного заявления не было…