— Япону мать твою итить… — пробормотал Петя. — Надеюсь, ты не превратишься в ходячий камень⁈
— А что, будет очень удобно! — язвительно ответил Сокол. — Стану жить тут, за работами присматривать.
— Ты это прекрати давай! — заорал Петя панически. — Придумал ещё — каменеть!
— Вообще-то это так не работает, — подал голос Дханук.
— Н-да? — Иван посмотрел на него сердито. — С чего это ты так уверен?
Дханук слегка пожал плечами — при его габаритах выглядело очень впечатляюще.
— Я видел, как Вишал запустил Сердце горы. Мы прорубились сюда. Тогда здесь было пусто, только отдельные кристаллы можно было разглядеть в толще породы. Вишал сказал: Сердце здесь. Он был очень сильным магом. Он вычислил точное место и провёл тут двенадцать дней и ночей, совершая необходимые действия и производя настройки. После этого Сердце горы начало биться, а глаза у Вишала также загорелись красным. Это потом пройдёт. Примерно через месяц. Сам он так и не стал рубиновым. Только мы — те, кто работал в шахте.
— Зашиби-и-и-ись! — снова повторил Иван. Видно было, что он немного успокоился и даже попытался пошутить: — Зато целый месяц я смогу изображать ночную подсветку. Даже через закрытые веки!
Но нам почему-то не было смешно:
— Маша не оценит, — покачал головой Пётр.
— А уж Кирилл Фёдорович… — добавил я. Мы посмотрели друг на друга и сказали хором:
— Государь нас убьёт!
— Спасибо, что помогли нам остаться живыми, — невпопад сказал Дханук. — Я чувствую: остальные идут сюда. Они встретили рассвет. Энергия больше не переполняет нас. И её… — он прислушался к ощущениям, чуть склонив голову набок, — её стало как будто меньше?
— У тебя получилось выпить аномалию! — воскликнул Петя. — Видимо, частично.
— Сколько влезло, поди, — предположил я. — В Сирии-то, говорят, маленькая была, а тут здоровая. Ты как себя чувствуешь, Вань? Под крышечку наполненным?
— А ты как полагаешь, если аж через глаза лезет? Так! — Сокол коротко выдохнул и достал из внутреннего кармана ещё одну стеклянную снежинку. — Всем молиться.
— Да что ж т… — раздражённо и устало начал император и осёкся. — Господа! Прошу за мной! Василий Георгиевич, и вы не отлынивайте, это, похоже, по вашей части!
В пещеру высыпал десяток человек, при виде окружающей красоты и богачества немедля принявшийся охать и ахать. Но все они постепенно замолкали, потому что государь, разглядев Ивана, замер неподвижно, вперив в него взгляд. Почти такой же горящий, как и у племянника, да-да.
— И что это такое? — спросил наконец Андрей Фёдорович в совершенной тишине.
Сокол слегка откашлялся:
— Нам нужно было срочно предпринять что-то, чтобы местная аномалия не переполнилась энергией. И мы рассудили, что необходимо примерно повторить действия, произведённые мной в Сирии на месте той исчезнувшей аномалии. Ну… раз это действительно я…
Тишина стала осязаемой. Император повёл рукой, и справа от Ивана открылся портал, за которым показался стол и сидящая за ним Елизавета Сергеевна, что-то записывающая в толстый журнал, хмуря бровки.
— Лизонька, — позвал государь, скрипнув зубами, — срочное!
Я думал, он прям щас племянничка пинком в тот портал выпнет, но государыня шустро вскочила и перебежала к нам.
— Эт-то что ещё за фокусы⁈ А ну, рассказывайте! В подробностях.
Словом, следующий час получился очень насыщенным. Из приятностев в нём было две вещи: нам сразу не оторвали головы и второе — писать объяснительные было проблемно по причине глубоких порезов пальцев, и государыня императрица мимоходом нам их залечила.
В остальном это был сущий дурдом. Мы писали. Потом строгие дядьки с большими погонами и без искры в глазах читали нашу писанину и задавали дополнительные, очень въедливые вопросы.
Императрица расспрашивала Ивана, потом нас — всех по очереди. Вызвала ещё несколько специалистов, и все тоже нас всех расспрашивали, так что у меня голова кругом пошла.
Другие дядьки — с несколько безумным выражением во взгляде, отличающем обычно увлечённых научных деятелей — расспрашивали Дханука и его товарищей. Все ратнаияки теперь умели говорить по-русски (а также по-немецки, по-английски, по-арабски и… какие там языки ещё знал великий наш князюшка? — вот всё ровно в том же объёме в го́ловы этим ратнаиякам и впихнулось). Спрашивай не хочу! Очень удобно.
Через некоторое время, поглядывая за ними краем глаза, я понял, что учёные уже здорово столковались с элементалями и ходят по залу, рассуждая, какие из предметов можно убрать или передвинуть, не повредив общей энергетической структуре Сердца горы, чтобы натаскать сюда столов и оборудования. Они собирались устроить здесь лабораторию! Хотя чему я удивляюсь? Это же логично, если господа профессора́собирались изучать Бидарскую аномалию.
Вокруг Ивана, изображающего маяк в ночи, непрерывно толокся целый консилиум, они облепляли его какими-то датчиками, просвечивали приборами, брали кровь в разноцветные пробирки и совершали прочие неприятные малопонятные манипуляции. Потом, к моему ужасу, все эти процедуры начали проделывать и с нами, участвовавшими в ритуале отпивания аномалии.
Вообще-то, профессора вместо «ритуал» использовали слово «процедура» и относились к произошедшему как-то совершенно обыденно, и это меня даже немного успокоило. Более всего учёных интересовало, как оно работает, и их деловитость внушала определённые надежды, что в итоге они во всём разберутся и всем станет хорошо.
Что меня удивило — Ивана никто не собирался срочно эвакуировать. Напротив, произведя все доступные им замеры, консилиум пришёл к временному выводу, что лучше бы его никуда не перемещать. Мало ли, как его организм поведёт себя в удалении от аномалии? Опять же непонятно было — как аномалия среагирует на удаление Ивана? А вдруг тут всё шарахнет в разные стороны?
И доктора, и представители магоисследовательских институтов страшно оживились и обещали в трёхдневный срок сколотить две выездные группы и явиться сюда, чтобы изучать аномалию, ратнаияк, и до кучи — Ивана и всех прочих людей, приблизившихся к центру магических возмущений — Сердцу горы и восьмому штреку. А пока оставить на месте аномалии двоих дежурных, чтобы фиксировать все возможные изменения в дневники.
Судя по обрывкам реплик, переходящим в крики и едва ли не потасовку с вырыванием волос за возможность в эти три дня остаться дежурить в Сердце горы, господа учёные пришли в восторг от близости возможного магонаучного открытия — вернее, целого ряда открытий!
Так что за места́в полноценной экспедиции, видимо, будет настоящая битва. А три дня — это потому что учёным для исследований нужен был целый вагон оборудования. Или два вагона. И всё предстояло собрать.
ИЗМЕНЕНИЯ
Сопровождая высочайших гостей, Сокол, Витгенштейн и я вышли из шахт.
— Распорядитесь построить гарнизон, — негромко скомандовал Андрей Федорович. И пока обалдевший атаман (ещё бы, такие гости!) раздавал команды, император проводил супругу на внешнюю стену — осмотреться. Мы как пришитые волоклись следом. Отпускать-то нашу тройку никто не собирался.
— Думается нам, дорогой племянник, теперь ты вновь подвиги и всяческие сумасбродства творить начнёшь. Или ещё что… — Император опёрся на парапет и обозревал джунгли. А они в ответ, вот честно говорю, прямо притихли как-то. Даже листья не шелестят, не шевелятся. Или мне это так с перепугу кажется? Боюсь я нашего батюшку императора до дрожи в ногах. Так оно и понятно почему.
— С чего это вы решили, государь? — Иван, по-моему, обиделся. — Мы же в последнее время особо и не чудили.
— Да, действительно, несколько десятков тонн магических рубинов за неделю да в придачу магическое место. Это, конечно, на общем фоне — так себе достижение. — По-моему, император изволит издеваться над бедолагой. Ну, как минимум, подтрунивает.
— А я-то здесь причём? Пришёл на помощь гарнизону. Так ведь не один я тут был! Коршун так вообще…