В комнате постоянно кто-то умирает. Любая жизнь в комнате эфемерна, и только смерть держится на твердых позициях центрального форварда. Комната доказывает призрачность и случайность жизни. Любое внезапное рождение, произошедшее в ее стенах, неизменно оборачивается такой же внезапной смертью. Возможно, все дело в том, что в комнате нет выхода. Или входа – это как посмотреть. То есть, по идее, в нее изначально никто не может попасть, а, значит, и не может в ней существовать. Ни при каких раскладах.
Отсутствие входа/выхода подобно отсутствию причины и следствия – их просто нет. И нет бытия как такового. Есть лишь комната – и она – ВСЕ…
Но в комнату никто не может войти, как никто не может из нее выйти. В комнате никто никогда не бывал. И это снова возвращает нас к вопросу: а существует ли комната?
Мост (Рассказ).
Это мост. Огромная железобетонная конструкция, нависшая над мутной речной водой. Линия, соединяющая две точки пространства – этот и тот берег. Линия, соединяющая прошлое и будущее; отрезок, в котором заключено настоящее. Время как будто остановилось, секунды кажутся чем-то призрачным, не большим, чем капли воды, срывающиеся с моста вниз. Я стою на мосту.
В сгустившемся воздухе я чувствую средоточие энергии, которая свободно течет в пространстве. Нет ни неба, ни земли. Есть лишь мост, который завис над рекой, как летающий остров из фантастической книги. Он – гротескный исполин, который объял собой все от берега до берега: пространство и время.
Я смотрю вниз: там река неспешно несет свои воды, как несла их за тысячи лет до моего рождения, и как будет нести их после моей смерти. Ей все равно. Ей нет дела до меня и мне подобных. Как и мосту. Он застыл в своем гордом отчуждении.
Мне вспоминается кошмарный сон. Я вновь на мосту. Мост лежит недвижимый, но лишь я делаю шаг, как он оживает, превращаясь в живое дышащее чудовище. Это не я шагнул на мост. Это мост пустил меня на себя. Заставил сделать выбор. Шагнуть от одного берега к другому. И так и зависнуть между ними. Застыть в этом желе остановившегося времени.
Законы сна – это законы небытия. И мост это знает. Но он не существует во сне. Кажется, он был здесь до него. Его память, материализованная в камне и металле, может проецировать свои собственные видения. Мост начинает двигаться, словно он закреплен на шарнирах, я чувствую уплывающую из-под ног поверхность, я хватаюсь за поручни, я хватаюсь за ускользающую материю бытия. Животный ужас сковывает мышцы, я становлюсь беспомощен как ребенок. Я могу лишь наблюдать. Наблюдать за тем, что покажет мне мост.
Он застывает, я уже не могу определить, в каком положении находится мое тело. Я смирился. Я во власти моста. Воздух сгущается, мне кажется, что там, на том конце моста, он достигает максимальной плотности, там колышутся неясные тени. Внезапно они, становятся ярче, обретают очертания – так бывает, когда в бинокле настраиваешь резкость.
Мне навстречу движется отряд рыцарей. Я слышу, как бряцают их стальные латы, стучат щиты, слышу возбужденный храп коней, лязг мечей и копий. Я съеживаюсь от страха, мне хочется стать невидимым, хочется вырваться из объятий сна. Уйти из-под власти моста. Но он не отпускает меня. Рыцари проносятся мимо в каких-то метрах от меня. Я вижу их сосредоточенные лица, вижу гербы на знаменах: орлов и львов, рвущих свою добычу. Я чувствую их запах. Мост дрожит подо мной. Они исчезают на берегу.
Меня бьет дрожь. Мост неподвижен. Но он по-прежнему живет. И по-прежнему контролирует ситуацию. Мост создает реальность. Реальность между двух берегов, между небом и поверхностью реки. Реальность, в которой я – всего лишь кукла, неспособная менять ее законы, неспособная даже совершать самостоятельные действия. Я смиренно жду того, что произойдет дальше.
Пространство изгибается, повинуясь воле моста, и я вижу танк, застывший на нем. Он огромен, его пушка заслоняет весь остальной мир, она способна уничтожить его одним выстрелом. Орудие смерти, с легкостью превращающее бытие в небытие. Арсенал памяти моста. Памяти, несоразмерно большей, нежели человеческая. Танк вертит башней, грозное дуло орудия смотрит, прищурившись, в пустоту. Оно готово поразить цель. Цель, которую ему покажет мост.
Но мост заставляет танк исчезнуть. Тот растворяется в воздухе, превращаясь в невесомый прах, оседая на дно воспоминаний моста. Неизвестно, какие еще образы хранятся в сознании моста. Мост свято хранит свои тайны. Зависший между миров и измерений, он существует в каждом из них, он способен создавать видения из каждого по отдельности и из всех сразу.
Мост проецирует свои образы – расплывчатые, словно туман и в то же время содержательные, наполненные своей собственной жизнью. Несется пехота среди минометных раскатов, самолет режет небо серебристым крылом, влюбленные держатся за руки под ветвями сирени, внезапно погибший по неосторожности ребенок, убитая горем мать, самоубийство, снова любовь, радость и злость, страх, ненависть, милосердие – Мосту все равно, что воспроизводить, он равнодушен ко всему, ибо все – это лишь его память. Память столь же живая, что и сама Вселенная.
Мост словно дремлющий сказочный великан, его сны – это реальности, которые поглощены им. Реальности этого и того берега. И того, что между ними. Все это скрывает мост, как река скрывает сокровища, уроненные в нее с моста. Нам не дано их узреть. Мы – слепцы, которые застыли в нерешительности на середине моста, не зная, на какой берег им надо. У нас нет своей реальности, мы потеряли ее, ступив на мост, теперь у нас есть лишь ЕГО воспоминания.
Последнее, что я вижу – это черное небо, закрытое тучами, закрытое плотной завесой черного дыма, из которой выныривает бомбардировщик. Он несется вниз, стремительно, словно коршун, настигающий жертву; рев мотора нарастает, воздух начинает звенеть, и в этом звоне слышится хруст осколков реальности, разорванной бомбой, вырвавшейся из бомболюка. Она рассекает пространство, словно нож, она кромсает воздух, который продавливается под тяжестью смертоносного груза. Я чувствую, как начинает звенеть у меня в ушах, как ломается пространство, и даже мост съеживается, становясь лишь железобетонной громадой в трехмерном измерении, застывшей в предчувствии гибели.
Когда свист бомбы становится оглушительным, внезапно все замирает. Какие-то доли секунды ничего не происходит, все остановилось, я вижу, как рассыпается мозаика бытия, созданная мостом. А потом внезапно бомба падает прямо на середину моста, и реальность рушится, словно карточный домик, сметенный неловким движением руки. Мост в последний раз проецирует картину из своего сознания, картину собственной гибели, и забывается крепким сном. Сном, в котором даже его воспоминания цепенеют и становятся призраками прошлого, бродящими в глубинах сознания.
Я просыпаюсь. И вижу мост. Он застыл, бесконечный, накрыв реку своей тенью, став связующей нитью реальностей, соединив прошлое и будущее. Запечатлев настоящее. Там, посреди его, я знаю, не существует ничего, только воспоминания – и все. Но отсюда эта громада кажется живой, и я даже чувствую его дыхание. Я смотрю, как дробится реальность, как все казавшееся незыблемым превращается в песок, и лишь одна вещь остается равнодушна ко всему. Это мост.
Отражение (Миниатюра).
Он любил его. Любил, как никого другого никогда не любил, страстно и самозабвенно. Несомненно, это была порочная связь, он знал, но ему было плевать на мнение окружающих. Что они в этом понимали? Что вообще они могли понимать с их глупыми понятиями и комплексами, которыми были набиты?
А он… он преклонялся перед ним, своим возлюбленным. Он находил в нем то, что утерял в себе; вместе они создавали целое, порознь – нет. Только с ним он не чувствовал одиночества – того, которое рождает высшую степень отчуждения, зовущуюся смертью. С ним он не мог умереть, без него – умер бы моментально.
Единственное, что тяготило его – это то, что он не знал, как к нему относится его возлюбленный. Нет, конечно, тот всегда был пылок с ним и всецело отдавался страсти, но было в нем что-то неощутимо холодное, неживое что ли. Словно он был равнодушен к тому, что он делает. Вот и сейчас…