1. Люди
Это стало революцией в армии — суперсолдаты, созданные с помощью последних достижений бионических технологий, проще говоря, киборги, массово заменяли кадровых военных. Практически абсолютная неуязвимость перед обычным оружием, фантастическая выносливость и, что немаловажно, сохранённое сознание того, кто лёг под нож, чтобы впоследствии стать сверхчеловеком.
Лейтенант Ральф Стоун никогда не думал об этом — вся эйфория по поводу полулюдей-полуроботов шла фоном: в новостях, в принимаемых поправках к Уставу, в соседних военных частях… На улице ведь киборга от обычного человека не отличишь — узнаешь, только когда этот пуленепробиваемый супермен голыми руками автомат узлом завяжет или машину перевернёт. А так — люди и люди, живут, как получилось. У всех разные истории, разные причины, по которым они добровольно согласились на вживление этой кибернетической хрени.
А задуматься всё же пришлось. И не сказать, чтобы у Ральфа было много времени на ответ — после падения с высоты трёх метров на боевом задании серьёзно травмирован позвоночник, и доктор, предварительно вколов ему лошадиную дозу обезболивающего, озвучил вердикт: или даёт добро на превращение его в киборга, или ходить Ральф не будет никогда. Что бы любой ответил?
Вот и Ральф не глядя подмахнул какую-то светло-зелёную бумажку и отключился. Пришёл в сознание уже в капсуле. Сознание ли это было? Тела почти не чувствовал, кое-как разглядел других — жутковатое зрелище: провода из тела торчат, у некоторых конечности имплантами заменены. И таких — десятки! Видно, военное министерство поставило кибернетизацию армии на конвейер. Ральф прикрыл глаза и подумал о Мэри: интересно, сообщили ли ей? Сколько времени прошло с момента ранения и операции? Как она воспримет новость о том, что её давний друг и любовник перестал быть полноценным человеком?
Можно сказать, Ральф только из-за неё и согласился. Даже и речи не шло, чтобы Мэри возился с ним как с инвалидом! Нет, лучше уж пулю в рот, чем быть беспомощным в её руках. Пусть любящих и заботливых — плевать! Ральф всегда считал себя сильным, а потому такая участь пугала его гораздо больше, чем железки в теле.
Когда Ральфа перевели в корпус адаптации, начала приходить Мэри — по положенному регламенту свидание не могло длиться больше получаса, но и за эти минуты в воздухе подвисало множество тягостных пауз, от которых неприятно холодило внутри. Да, пусть у Ральфа теперь и механическое сердце, но ведь мозг-то его, человеческий. А значит, он подаёт сигналы… Нет, не так: создаёт иллюзию, что Ральф всё ещё жив. Целиком. Будто бы и не было операции, будто бионические руки — это по-прежнему его руки, тёплые и чувствительные, а это грёбаное сердце, которое теперь переживёт взрыв ядерной бомбы, всё ещё способно пропустить удар. От страха, который видишь в некогда любящих глазах. От боли, когда понимаешь, что уже ничего не будет как прежде.
Вернулся домой Ральф только через три месяца. Мэри всё ещё вёла себя отстранённо и избегала смотреть в глаза. Точнее, в новейшие бионические протезы со всеми возможными визорами. Нет, внешне Ральф выглядел почти как раньше: только едва заметные шрамы после операции да разъёмы в районе позвоночника и на черепе. На случай, если возникнет необходимость обновления программного обеспечения. Да и внутренне он был самим собой — ведь все эти месяцы он надеялся, что они с Мэри вновь будут вместе. Да, изменится род войск. Возможно, придётся чаще участвовать в заданиях — вложенные государством деньги по контракту положено отработать. Но ведь это же ничего? Всё у них будет хорошо, только время нужно.
Увы, Мэри этого не понимала. Или не хотела понимать. Будто бы стала чужой, не узнавала, хотя продолжала напряжённо безмолвствовать. Но сердце Ральфа обмануть было сложно. Или это не сердце вовсе…
— Мэри, в чём дело? — устав от трёхнедельной игры в молчанку, наконец спросил он.
— Прости, Ральф, я не могу больше, — Мэри подняла на него карие глаза, когда-то смотревшие с любовью, а сейчас в них читался… страх?
— Что «не могу»? — он шагнул ближе, нахмурив брови.
— Это… это не ты. Я не узнаю тебя, — вытянувшись в струнку, Мэри смотрел на Ральфа снизу вверх.
— Почему? Это же я, — изумился тот, невольно касаясь её щеки.
— Не ты, — Мэри трясло мелкой дрожью от ужаса.
— Как не я? — не в силах привести никаких вменяемых аргументов, взревел Ральф. — Я… я ради тебя согласился на эту херню! Думал, что у нас всё будет хорошо! Почему ты не понимаешь?..
Но Мэри не понимала — вся бледная и испуганная, она не была в состоянии увернуться от прикосновений, а потому терпела, содрогаясь. Когда-то руки Ральфа ласкали не только её лицо — тело тоже. Когда-то, когда в них не было титановых суставов и сервоприводов. Когда-то, когда они с Мэри были счастливы. Может, Ральфу и показалось, а может, это его всё ещё человеческий мозг создал иллюзию — губы Мэри шевелились беззвучно: «Лучше бы ты…»